– Будьте готовы к восходу, – сказала она, роняя последнюю в узловатую руку моряка. – И помните о числе пассажиров.

– Ага. – Капитан, хоть и назвал цену сам, похоже, опешил от количества полученных денег. Исподтишка оглядев многолюдный причал, он затолкал монеты в карман куртки. – Как только солнце лизнет край неба, буду ждать. Шестерых пассажиров.

Он протянул ладонь для рукопожатия.

Каю взялась за нее. И дернула так, что капитан с тихим удивленным возгласом подался вперед, ведомый скорее растерянностью, чем какой бы то ни было силой со стороны девушки.

– Я прекрасно запоминаю лица, – сказала та глухим голосом. – И у меня есть друзья, способные сделать твою жизнь крайне неприятной, если ты надумаешь пренебречь нашим уговором. Просто сообщаю.

Раффи округлил глаза, но постарался придать своему лицу безразличное выражение, как только капитан метнул на него испуганный взгляд.

– Слово даю, – сказал моряк, выворачивая пальцы из хватки Каю. – Рассвет, шестеро путников, причал у Храма.

– До встречи.

Она развернулась на каблуке. Раффи двинулся следом. Обернувшись через плечо, он увидел, что капитан потряхивает кистью, будто Каю пережала ему все сосуды.

Как только порт остался позади, Раффи ускорился, догоняя ее, и снова зашагал с ней в ногу.

– Сурово ты сделки заключаешь.

– Приходится. – Каю натянула улыбку, но та быстро померкла. – Если не осторожничать, моряки тебя обманут, не успеешь глазом моргнуть. Ты бы видел, сколько мне пришлось заплатить тем, что привезли нас сюда.

Вполне исчерпывающий ответ; и все же Раффи снова ускорился, обогнал девушку и развернулся к ней лицом, прерывая ее стремительный шаг.

– Каю.

Она стиснула полные губы и наконец посмотрела на него темными глазами.

– Раффи.

– Скажи мне, что случилось.

– Ничего не случилось. – Точеные черты ее лица словно окаменели. – Полно, ты же не боишься, что я откажусь платить за твои обеды, если меня одолеет скверное настроение? Я знаю, что ты не лучшего мнения обо мне, и все-таки хоть в чем-то я заслуживаю доверия.

– Каю, – повторил Раффи, потому что ее имя было единственным, во что он мог вложить это неясное чувство. Раздражения, да, но еще и тревоги, и не только за себя.

Она ничего не сказала, глядя на него широко открытыми глазами. Он не замечал, что взял ее за плечо, пока не ощутил слабую дрожь мышц под ладонью.

Раффи сглотнул. И уронил руку.

– Я беспокоюсь не о деньгах, – проговорил он. – А о тебе.

Губы у нее скривились; он не понял, какие эмоции это вызвали. Каю вздохнула и отвела взгляд. Глаза ее выдавали стремительный поток мыслей.

– Это место, – наконец негромко сказала она. – У меня о нем не лучшие воспоминания.

– О Храме?

Она кивнула, водопад ее черных волос колыхнулся на морском ветерке.

– Меня привели сюда не самые приятные обстоятельства, – почти прошептала Каю, словно не желая признаваться в сказанном. – Мой отец… хотел выдать меня замуж. За жестокого человека, у которого до этого уже было четыре жены, и каждая из них загадочным образом погибала спустя шесть месяцев после заключения брака. Я – третья дочь. Моя единственная ценность – в замужестве и том, сколько денег, власти или влияния оно может принести Императору.

Раффи кивнул, собирая кусочки повествования воедино.

– И ты приехала сюда… стала путешествовать, учиться в чужих странах… чтобы сбежать.

Каю резко и хрипло усмехнулась.

– Вроде того, – пожала плечами она. – Отказавшись от брака, я той же ночью пробралась на корабль. Мне было все равно, куда он идет. Он привез меня сюда, а потом… – Каю помолчала, сглотнула. В глазах ее снова мелькнули раздумья, она тщательно взвешивала и подсчитывала все, что хотела ему открыть. – Я сделала то, что должна была. Укрылась в Храме. И воспоминания об этом времени у меня не добрые.

Его старшая сестра, Амития, вышла замуж за человека, выбранного их родителями. Но за человека сердечного, веселого и красивого – а не только безмерно богатого; и Раффи знал, что ни при каких иных условиях его семья не согласилась бы на этот союз. Он не представлял, как можно принуждать кого-то любимого к браку с заведомо опасным человеком.

– И твой отец… до сих пор не знает, где ты?

Она опустила голову; беспокойно заправила волосы за ухо.

– Даже если знает, – прошептала она, – это неважно. Он меня не тронет.

Слова могли бы казаться пустой бравадой, но Каю произнесла их почти с сожалением. Раффи кивнул, складывая руки на груди.

– Тяжело находиться в месте, что навевает дурные воспоминания, – сказал он. – Я понимаю.

– Понимаешь ли? – все так же мягко и тихо отозвалась Каю. И, скользнув мимо него, зашагала прочь, не оборачиваясь.

Перебравшись через дюны, они увидели Файфа и Лиру, что стояли у забора и негромко разговаривали. Похоже было, что они играют – Лира указывала на растения, а Файф их называл.

– Нитяной мох.

Файф отхлебнул чаю из дымящейся кружки – судя по всему, он обнаружил кухню. Лира перевела палец к другому виду мха, ползущего по забору.

– Королевский ковер.

Следующий вид рос на земле и был усеян цветами.

– Русалкины волосы.

– Терпеть не могу, когда что-то настоящее называют в честь выдуманного. – Где-то между портом и дюнами Каю вновь укрылась за ясными улыбками и легкими смешками – эта маска не появлялась у нее на лице с тех пор, как они ступили на берег Рильта. Девушка облокотилась на забор и перегнулась через него, глядя на упомянутое растение. – Как-то неразумно.

– Если только русалки ненастоящие. – Раффи повторил ее позу, хотя и стараясь держаться на расстоянии. – Честно говоря, я бы сейчас ничему не удивился.

– Если они и настоящие, я ничего такого не слышала. – Лира присела и сорвала один из цветков, на которые указывала; над тонким стебельком склонялись мелкие бледно-голубые лепестки. – Может, они слишком умны, чтобы покидать море. На суше все настолько сложнее.

– Особенно если спасаешь девиц или изгоняешь чуму, – пробубнил рядом с ней Файф. Она подтолкнула его бедром и приладила крошечный цветок ему за ухо.

Глаза Каю забегали между ними, живые и полные вопросов.

– Вы двое…

Раффи вскинул брови, покосился на нее, потом на Файфа и Лиру. Обитатели Диколесья переглянулись, будто переговариваясь без слов.

– Ну, – сказал Файф, опуская кружку с чаем и глядя на Лиру из-под выгнутой брови. – Я люблю тебя. Но ты это знаешь.

– А я люблю тебя, – отозвалась Лира. Протянула руку, поправила цветок русалкиных волос так, чтобы его лепестки касались виска Файфа. Потом посмотрела на Каю и пожала плечами. – Я не создана для романтики. Или влечения, если точнее. Но мы друг друга любим. Всегда любили. – Она одарила Файфа ухмылкой. – И теперь уже ясно, что всегда будем.