Шрифт:
Закладка:
До болезни я надеялся вскоре побывать в Париже. Ведь там у меня было двое братьев. Мой отец сумел еще перебраться в конце 42 г. в Нью-Йорк, он умер там в апреле 43 г. С ним был младший брат. Старший брат был арестован в Варшаве 23 июня 41 г. и был убит в концлагере. Двое других были в Париже, один из них был участником сопротивления. Но на днях все они едут в Нью-Йорк к младшему брату и племяннице. Увижу ли я их еще вообще когда-нибудь? Врачи говорят, что я вполне хорошо смогу слетать в Америку еще на самолете. Хочется в это верить. У меня также есть приглашения от моих английских друзей в Лондон и в сельскую местность в Букс. ([1 сл. нрзб.: Jordans?]). Быть может, через 1–2 года я буду в состоянии предпринять такое путешествие. Да, многое могли бы мы друг другу рассказать и сказать. Лет 17 назад я провел много чудесных дней в Борнвилле. Меня радует, что Вы живете в такой прекрасной местности.
Всем Вам мои сердечные приветы. С искренней старой дружбой
Ваш С. Гессен
2
Łódź, 11. IV! 47
Lieber Freund,
Schon sehr lange habe ich keine Nachrichten von Ihnen, was mich ziemlich beunruhigt. Sind Sie und Frau Professor gesund? Bleiben Sie bei Ihrem Herrn Sohn oder wollen Sie doch nach Günterstal zurückkehren? Bitte, schreiben Sie mir über Ihr Sich-Befinden u[nd] Pläne.
Mit mir geht es leidlich. Während der großen Fröste dürfte ich nicht ausgehen und hielt meine Seminarübungen teils in meiner Wohnung teils durch die Vermittlung meiner Assistenten. Das Kolleg nahm ich erst Mitte Februar wieder auf. Im nächsten Trimester werde ich „Die Pädagogik der Aufklärung“ vortragen und habe mich schon wieder Ihre ausgezeichnete Darstellung im Nohls „Handbuch“ durchgelesen. Jetzt fühle ich mich ganz gut und kann sogar mehr arbeiten. Ich habe gerade meinen englischen Artikel für die Year Book of Education abgeschlossen.
Mit herzlichsten Grüßen an Frau Professor und Sie, auch für Herrn Dr. Gottschalk
Ihr S. Hessen
[Перевод: ]
Лодзь, 11. IV 47 г.
Дорогой друг,
Очень долго у меня уже нет никаких известий от Вас, что довольно беспокоит меня. Здоровы ли Вы и госпожа профессор? Останетесь ли Вы у Вашего сына или все же хотите вернуться в Гюнтерсталь? Пожалуйста, сообщите мне о Вашем самочувствии и планах.
Мои дела идут терпимо. Во время больших морозов мне нельзя было выходить на улицу, и я проводил семинарские занятия отчасти в квартире, отчасти прибегая к посредничеству ассистентов. Лекции возобновил лишь в середине февраля. В следующем триместре буду читать «Педагогику Просвещения» и опять перечитал заново Ваше отличное изложение в «гандбухе» Ноля[724].
Сейчас чувствую себя совсем хорошо и даже могу больше работать. Только что завершил свою английскую статью для Year Book of Education.
C сердечными приветами госпоже проф. и Вам, а также господину д-ру Готшальку
Ваш С. Гессен
Публикации и комментарии В. В. Сапова
Приложения к Разделу III
Логос[725]
На днях книгоиздательство «Мусагет» выпускает первый нумер международных философских выпусков Логос, выходящих приблизительно в те же сроки в Германии. Идея таких выпусков возникла в Германии в кружке молодых ученых (русских и немцев), сгруппированных главным образом вокруг Риккерта; Риккерт, которому принадлежит мысль назвать выпуск Логосом, и является их вдохновителем; задача выпусков – связать проблемы отвлеченной философской мысли с живыми потребностями национальных культур; Логос, оставаясь чисто научным журналом, не явится однако журналом академическим; вечные ценности европейской культуры, как и волнующие нас проблемы современности, найдут свое освещение в Логосе. Материал для выпусков, распределенный международной редакцией, утверждается и пополняется национальными редакциями (русской и немецкой); в скором времени отделения Логоса возникнут во Франции и Италии. В числе ближайших сотрудников выпусков мы встречаем такие крупные имена, как имена Риккерта, Виндельбанда, Когена, Гуссерля, Зиммеля, Христиансена, Кона и др.; к русскому отделу Логоса примыкают Лосский, Струве, Франк, Кистяковский и др. Существование международной редакции делает возможным появление на русском языке новых статей видных европейских мыслителей в первый раз; русские и немецкие издания Логоса не явятся, однако, повторением друг друга. Но предоставим слово самой редакции: «Разные издания Логоса не будут простым переводом друг друга, а будут скорее приспособляться к индивидуальным особенностям развития философской мысли отдельных народов», потому что «подлинный синтез, которого мы теперь ждем, должен быть основан не только на полноте школьных, специально-научных и общекультурных мотивов. От него не должны ускользнуть и все национальные особенности философского развития» (Логос, стр. 11).
«Мы глубоко верим в будущее русской философии, а также в то, что основанное на безусловном усвоении западного наследства философское творчество наше неизбежно вберет в себя имеющиеся у нас своеобразные и сильные культурные мотивы… и тем самым бесконечно обогатит мировую философскую традицию. В этом приобщении русской культуры и выраженных в ней оригинальных мотивов к общей культуре Запада русское издание Логоса видит одну из своих главных международных задач» (стр. 13-я). И далее: «Тщательно отмечая все действительно выдающиеся явления русской философской мысли и подвергая научно-философскому освещению оригинальные мотивы русского философского развития, Логос будет, однако, резко отмежевываться от всякой ненаучной философии» (стр. 15-я). «Для того, чтобы философия могла занять в отношении к культуре… соответствующее ей положение», нужно осознать, что синтез есть не исходная точка построения системы, а лишь ее цель, «ибо философия – нежнейший цветок научного духа, и она особенно нуждается в сознании бескорыстности ее задач». Так формулирует свои задачи русская редакция молодого журнала. В первом нумере Логоса между прочим будут помещены статьи Риккерта, Бутру, Кона, Фосслера, Степуна, Гессена и др.
Доклад С. И. Гессена о книге Э. Ласка «Die Logik der Philosophie und die Kategorienlehre»[726]
Книга Ласка интересна тем, что в объективной плоскости и учитывая приобретения современной немецкой философии, она чрезвычайно резко
