– У вас? – лукаво переспросила Морриган.

Клио смущенно рассмеялась.

– У Ника. Но думаю, что… Да, у нас.

Личико Клио озарила мечтательная улыбка. Морриган привлекла ее к себе, нежно поцеловала в лоб.

– Будь счастлива, родная, – прошептала она. – Пожалуйста, будь счастлива.

Развернувшись, Морриган вышла из комнаты. Побоялась, что, если останется рядом с сестрой еще хотя бы на мгновение, просто не сможет сделать то, что необходимо.

В коридоре терпеливо ждал Ник. Морриган о многом хотелось ему сказать. О том, что ей жаль потерянной между ними дружбы. О том, как она рада, что Клио нашла родственную душу, защиту и опору и свою любовь. Но у нее еще будет шанс поговорить с ним.

Потому она сказала лишь самое главное:

– Пожалуйста, береги ее.

Ник не стал ни о чем спрашивать – по ее лицу видел, что не время.

Серьезно кивнув, сказал:

– Обязательно.

Оставив позади дорогих ее сердцу людей, Морриган покинула дворец. В поисках успокоения пришла в сад во внутреннем дворе. Ее взгляд равнодушно скользил по цветам, которых не существовало в Ирландии – а может, и во всем людском мире. Но среди живой природы вместо каменных стен дышалось легче. Самую малость.

Здесь ее и нашел Дэмьен.

Морриган услышала шаги, но не повернулась. Сидела на резной скамье, нервно перебирая пальцы.

Помедлив, Дэмьен опустился на скамью рядом с ней.

– Поговорила с сестрой?

– Да. Поговорил с Мэйв… Мэб?

– Да.

Повисшая в воздухе тишина заставила Морриган усмехнуться. Кажется, никто из них не спешил делиться откровениями.

Она ошиблась.

– Когда мы только встретились – здесь, на Авалоне… – медленно начал Дэмьен. – Я ничего не понимал. Мэйв была так равнодушна, так отстраненна. Она будто не знала меня вовсе. Словно я для нее – чужой человек. Да, она наверняка прошла через многое, раз ей удалось каким-то образом стать королевой. Но, глядя на нее, я задавался вопросом – неужели первая любовь следов не оставляет?

Морриган больше не хотела слушать о Мэйв. Хотела встать и уйти, но… осталась.

– Когда мы остались наедине… Она смотрела на меня так странно, почти… изучающе. А потом извинилась передо мной – за то, что мы не можем быть вместе. Сказала… – Дэмьен нахмурил лоб, вспоминая. – «Я оставила себе только твое имя и образ, которые теперь стали для меня совсем чужими. Память о том, что я когда-то тебя любила. Но больше – ничего».

– И что это значит?

Дэмьен выглядел растерянным и озадаченным.

– Понятия не имею. Возможно, речь о выборе, который Мэйв была вынуждена сделать, когда стала королевой. Оставить в прошлом прежнюю жизнь – ипостась смешливой и беззаботной фэйри, взросление среди лесных ведьм и… любовь ко мне.

– Почему ты не спросил?

– Потому что теперь это неважно.

– Неважно? – удивилась Морриган. – Ты столько сил потратил, чтобы ее найти! Искал ее и среди людей, и среди фэйри…

Дэмьен посмотрел ей в глаза долгим, проникновенным взглядом.

– Прежде я действительно был готов на все, чтобы быть с Мэйв, чтобы вновь ее обрести. Но потом… Я просил тебя отыскать ее на Тир на Ног для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ведь она – родной для меня человек. Чтобы – и это самое эгоистичное – с помощью Мэйв взять свою ярость под контроль. А еще хоть как-то очистить свою совесть.

Он странно, почти умиротворенно, улыбнулся. Морриган впервые видела его – берсерка с яростью, бурлящей в крови, – с такой улыбкой.

– Мне нужна была эта встреча. Я чувствую такое облегчение, которого никогда прежде не испытывал. Я столько недель терзался чувством вины…

– Что разлюбил ее? Что не сберег вашу любовь, как обещал?

– Что влюбился в другую.

С губ Морриган сорвался изумленный вздох. Дэмьен смотрел ей в глаза, не отрываясь. У нее кружилась голова.

– Прикоснись ко мне, – тихо попросил он.

Дрогнувшей на мгновение рукой Морриган провела ладонью по его щеке. Пробежалась кончиками пальцев по вытатуированным на висках рунам, взъерошив короткий ежик. Увлекшись, зарылась пальцами в более длинных волосах на затылке, скользнула к шее, а после – и к груди.

Серые, как пасмурное небо, глаза Дэмьена потемнели от желания. Дыхание стало учащенным, как и его пульс. Но вместе с тем…

Никаких алых вспышек. Никакой алой ярости в глазах.

Морриган накрыла волна осознания. Он наконец принял свои чувства к ней.

Жаль, слишком поздно.

– Дэмьен… Ты слышал Веду. Меня может не быть в мире живых несколько десятков лет.

Дэмьен с улыбкой заправил за ухо прядь ее волос, и по коже пробежали мурашки. Как же долго она этого ждала…

– Когда ты вернешься, у нас будет время, чтобы возместить потерянное.

– Берсерки долго не живут, ты лучше меня это знаешь, – едва слышно сказала она.

Вспышки колдовской ярости истощают. Организм, вынужденный постоянно выдерживать предельные нагрузки, изнашивается, как любимое платье из тонкой ткани. Многие берсерки не доживают и до пятидесяти лет, а в шестьдесят они считаются долгожителями – и все это несмотря на магию, текущую в их крови.

Если быть точным, именно из-за нее.

Чем чаще берсерк впадает в ярость, тем меньше ему остается жить. Как и полуночным колдунам, злоупотребляющим путешествиями по миру мертвых. За такого рода чары всегда приходится платить. Вот только Ирландию сейчас терзает Дикая Охота. А Дэмьен Чейз…

Морриган слишком хорошо его знала. С него не стребуешь обещание и не удержишь в стороне от войны.

– Намекаешь, что я стану дряхлым стариком и резко тебе разонравлюсь? – хмыкнул он.

Морриган вздрогнула от другой мысли: сколько жизненной силы ни выпьет из нее мир теней, она не увидит, не почувствует собственное взросление. Должно быть, нечто схожее испытывают люди, очнувшиеся от комы, в которую впали несколько лет назад. С той лишь разницей, что Морриган все это время будет находиться в сознании. Просто в иной реальности.

В мире мертвых, а не живых.

– Нет, Дэмьен. Я просто не могу допустить, чтобы половину отмеренной тебе жизни ты потратил на ожидание. – Она вскинула палец, запретив себя прерывать. Ей и без того непросто говорить. – Я никогда не понимала, как люди жертвуют своим счастьем ради счастья других. Но я не могу просить тебя меня дождаться. Зная, что ты пережил с Мэйв, как ты терзал себя… Я не хочу, чтобы ты страдал снова.

Дэмьен ничего не ответил, но в глазах его появилось столь редкое для него лукавство – будто пасмурное небо прорезал солнечный луч. Он привлек ее к себе и поцеловал, и в этом поцелуе таилось обещание.

Морриган не