комначсоставом эти вопросы были проработаны за день до начала операции[740]. В 17 часов 23 июня в Москву были доставлены проекты директивных документов командования Южного фронта для утверждения наркома обороны и начальника Генштаба. Уже в 21 час Г.К. Жукову было сообщено об утверждении представленного им плана операции с небольшими уточнениями. Соответственно в 11.15 24 июня командующий Южным фронтом уведомил об этом подчиненные войска[741].

Пока продолжалась детальная разработка плана операции, начались конкретные советские военные приготовления к решению Бессарабского вопроса. Видимо, получив в 20.50–21.55 9 июня соответствующие указания политического руководства[742], Б.М. Шапошников в 0.35—1.00 10 июня направил командующим войсками КОВО и ОдВО схожие по содержанию шифротелеграммы с приказом наркома обороны прекратить все организационные мероприятия и «немедленно привести в боевую готовность и подготовить к переброске по желдороге и движению походом» части, предназначенные для Бессарабской кампании, «всю авиацию округа и средства ПВО». Войска приводились «в боевую готовность в существующих штатах без подъема приписного состава и транспорта из народного хозяйства»[743]. В 11.20–11.30 10 июня начальник Генштаба РККА направил командующим войсками ОдВО и КОВО совершенно секретные директивы соответственно № ОУ/583 и № ОУ/584 с указанием районов сосредоточения войск[744]. Кроме того, было решено усилить войска Южного фронта за счет внутренних округов и войск, сосредоточенных для Прибалтийской операции. Так, 10 и 14 июня было приказано перебросить в ОдВО управление 55‐го стрелкового корпуса и 116‐ю стрелковую дивизию из ХВО, а 12 июня – 74‐ю и 164‐ю стрелковые дивизии из СКВО[745]. 17 июня начальник Генштаба приказал перебросить в резерв Южного фронта сосредоточенные на территории ЛВО и КалВО в качестве резерва на случай боев в Прибалтике 8‐ю, 17‐ю, 86‐ю и 100‐ю стрелковые дивизии[746]. 20 июня в состав 9‐й армии была отправлена выведенная из Литвы 21‐я танковая бригада, а в распоряжение командования Южного фронта – выведенная из Риги 214‐я авиадесантная бригада БОВО и 201‐я авиадесантная бригада ЛВО[747].

Наряду с сосредоточением сухопутных войск усиливались и ВВС Южного фронта. 17, 19 и 20 июня начальник Генштаба приказал перебросить в КОВО управления 16‐й и 56‐й авиабригад, 17‐й, 20‐й, 33‐й, 149‐й истребительные, 13‐й, 16‐й, 60‐й скоростные бомбардировочные, 51‐й дальнебомбардировочный, 1‐й и 14‐й тяжелобомбардировочные авиаполки из БОВО, а в ОдВО – управления 29‐й и 55‐й авиабригад, 44‐й, 58‐й скоростные бомбардировочные, 3‐й и 7‐й тяжелобомбардировочные авиаполки из ЛВО. Следовало «обратить особое внимание на особую секретность переброски»[748]. К 22 июня все 14 авиаполков в составе 614 самолетов прибыли в состав ВВС Южного фронта[749]. 15 июня Черноморский флот был приведен в состояние боевой готовности. 26 июня своей директивой № ОМ/755 Генштаб приказал Военному совету КалВО перебросить части связи из Идрицы в Киев в распоряжение КОВО[750]. Кроме того, в тот же день командиру 14‐го стрелкового корпуса ОдВО было приказано организовать оборону черноморского побережья от Очакова до м. Железный. К утру 28 июня части 156‐й стрелковой дивизии были развернуты на западном побережье Крыма от Ак-Мечеть до Николаевки, а также в Феодосии и Керчи[751].

11 июня войска КОВО и ОдВО под видом учебного похода начали сосредоточение, которое должно было завершиться 24 июня. Однако серьезной проблемой для войск стало приведение их в боевую готовность без призыва приписного состава, что потребовало перераспределения военнослужащих для формирования необходимых тыловых и вспомогательных частей. Для этого из строевых частей привлекалось почти 35 тыс. красноармейцев, слабо подготовленных к выполнению возложенных на них новых обязанностей. Нехватка начальствующего состава тыловых специальностей и медицинского персонала восполнялась их призывом из запаса. На основании постановлений Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 19, 20 и 21 июня было сформировано по штатам военного времени 16 полевых госпиталей, 6 отделений полевых эвакуационных пунктов, 4 инфекционных госпиталя, 2 автосанроты, 5 автохирургических отрядов, 12 санитарных поездов, к приему раненых были подготовлены госпитали во Львове, Тарнополе, Проскурове, Одессе и Очакове. Из мобилизационных фондов КОВО и ОдВО была разбронирована противостолбнячная и противогангренозная сыворотки. 13 июня Наркомату обороны было разрешено «зачислить на котловое довольствие начальствующий состав тех войсковых частей» КОВО и ОдВО, «которые имеют фронтовые задания, с удержанием за выдаваемый продовольственный паек его стоимости, как выполняющий работу в полевых условиях»[752]. В 16 часов того же дня Б.М. Шапошников направил начальникам штабов КОВО и ОдВО шифротелеграмму № ОУ/789 с изложением мероприятий по организации тыла и материального обеспечения войск[753]. 19 июня Политбюро ЦК ВКП(б) разрешило разбронировать из мобилизационных фондов КОВО, ОдВО и ХВО продовольствие, фураж, махорку, мыло и ГСМ[754]. Для обеспечения боевых операций войск было развернуто 34 различных склада, 5 хлебопекарен, 7 полевых подвижных госпиталей, 3 эвакуационных и 8 полевых ветеринарных лазаретов, 9 рабочих рот. Недостаток транспорта привел к тому, что выступившие в поход войска не имели возможности сразу взять необходимое вооружение и имущество, что приводило к задержке сосредоточения, ибо требовало нескольких рейсов имевшихся автомашин. Для пополнения на случай убыли имелось 17 маршевых батальонов, назначенных Генштабом, 10 маршевых батальонов, сформированных в КОВО и ОдВО, 5 запасных саперных рот и 225 танковых экипажей[755].

Почти 60 % войск перебрасывалось по железной дороге, остальные – пешим порядком. В ходе сосредоточения выявилась плохая организация службы регулирования движения, что приводило к перекрещиванию колонн, пробкам на дорогах и блужданию отдельных подразделений и частей. Сказалась слабая дисциплина марша – колонны растягивались, военнослужащие покидали строй и двигались толпой, на биваках части располагались в беспорядке. В первые дни выявилось значительное число потертостей у людей и конского состава. Войска двигались практически без соблюдения элементарных мер маскировки, с музыкой и песнями, ночью автотранспорт незатемненным светом фар явно демаскировал движение. Определенные трудности возникли и при железнодорожных перевозках войск, поскольку отсутствовал план перевозок. Распоряжение Генштаба о перевозках было получено только в 18.30 12 июня, хотя перевозки должны были начаться с 18.00 этого дня. Реально же они начались с 13 июня, правда, эшелоны подавались с опозданием на 1–5 часов, вагоны зачастую были грязные. Беспорядок в организации перевозок был столь заметен, что 16 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило Постановление СНК СССР № 1041-403сс «Об упорядочении работы выгрузочных районов», которое требовало от НКО и НКПС «не допускать сгущения выгрузки только на конечных станциях, а рассредотачивать ее на более широком фронте по ряду близлежащих станций» на территории КОВО и ОдВО, а также формировать полные воинские эшелоны