Я вернулся в одну из гардеробных, сполз по стене и потихоньку расслабился, убаюканный мысленным голосом Лойоша, который кусал меня (и разок даже не фигурально) за то, что я, такой — сякой, почти позволил себя убить и даже не позволил ему присутствовать.

В конце концов я услышал хлопки и понял, что день первый подошел к концу, а с ним и моя актерская карьера. Что ж, потеря для театра… скажем честно, не та, которую стоило бы заметить.

Там же, в гардеробной, меня у стены и нашла Сара.

— Ты был лучше всех, — сообщила она.

Я рассмеялся.

— Рад тебя видеть, — сказал я. — Ну как, готова отпраздновать мой театральный дебют?

— Ты уже придумал что — то?

— Как насчет «Валабара»?

— Серьезно? То есть ты сумел избавиться от…

— Да, спасибо друзьям. Теперь я свободен.

— Влад! Это же чудесно!

— Спасибо. Я тоже так думаю.

— И что будешь делать дальше?

— Об этом предлагаю поболтать за обедом. Подумываю о сценической карьере.

— Сдается мне, это ты выдумал.

— Ага.

— Так что будешь делать дальше?

— Теперь, когда я свободен? Понятия не имею. Пока думаю просто понаслаждаться самим фактом.

Она кивнула.

— Ты хоть заглядывал в книгу, которую я тебе дала?

— Знаешь, да. Я ее почти дочитал. Пара страниц осталась. Мне и правда понравилось.

— Хорошо.

— Только не очень — то она похожа на мюзикл, который мы как раз ставим.

— Нет, конечно, зато ты видишь, где Линеска все это взяла, так что вышло настолько близко к истории, насколько оно вообще возможно для мюзикла.

— Полагаю, что так. В реальном мире люди навряд ли ни с того ни с сего начинают петь. Присутствующие, конечно же, не в счет.

Она рассмеялась, а я понял, что мне и правда нравится ее смех.

Настолько нравится, что я почувствовал, что он срочно должен быть вознагражден поцелуем, так что я ее поцеловал, и она словно этого и ожидала; я‑то точно нет. Губы ее были мягкими и податливыми, а язык легонько отдавал медом, и коленки у меня угрожающе задрожали. Потом она чуть отстранилась и посмотрела на меня.

— Что ж, — сказала она, — Спасибо, Владимир. Полагаю, сцена положительно отозвалась на тебе.

— Отозвалась, это уж точно.

— Я собираюсь найти себе замену на сегодняшнее выступление, так что мне нужно бежать. Но пока я здесь, хорошо бы еще разок…

— С превеликим удовольствием, — отозвался я.

Когда она ушла, я опустился на стул. Нужно было.

А потом просто сидел какое — то время.

«Вот просто терпеть не могу, когда ты так нагло ухмыляешься, босс.»

«Врешь.»

«Ну да.»

Талик уставился на его высочество.

— Вы что сделали? Сир?!

— Я приказал нашему адвокату отозвать иск.

— Но, ваше высочество, вы позволите им клеветать…

— А вы, Талик, сделаете нас частью заговора джарегов — убийц?

— Мы не часть его!

— Нет, но выглядеть будет именно так.

— Это…

Талик тяжело опустился на сидение, потом вдруг вспомнил и собирался было вскочить, однако принц, с интересом глядя на него, жестом велел собеседнику оставаться на стуле.

— Нас разыграли, — минуту спустя промолвил Талик.

— Знаю, — сказал принц.

— И сделал это джарег. Мало того, выходец с Востока.

— Знаю.

— И что ж мы будем делать?

— Не думаю, — сказал Наследник лиорнов, — что с этим вообще что — то можно сделать.

— Ну, мы можем выкупать все билеты на каждое представление, и пусть играют при пустом зале.

— Помимо расходов, и помимо факта, что мы тем самым финансово вознаграждаем тех, кто желает оклеветать нас — они просто продолжат играть эту пьесу неопределенно долго. Нет. Мы проиграли. Так примем же это с достоинством.

— Не так — то легко с достоинством принимать унижение.

— Нелегко, — согласился принц. — Будь это легко, так поступали бы все.

Я в последний раз вернулся в свою уютную «норку» и забрал книгу.

Вернулся, прогулялся по театру в поисках Пракситт. Попрощался кое с кем из тех, с кем успел познакомиться. Приветливо улыбнулся Монторри, который сделал вид, что меня тут нет. Сразу стало очень грустно.

Вокруг витало странное настроение, я даже слова такого толком не знал; что — то вроде приятного напряжения, полагаю. Народ говорил, что день первый прошел хорошо, что они «взяли» аудиторию. Полагаю, это когда какая — то операция идет хорошо, но она пока не завершена и все еще может пойти набекрень. Наверное, отсюда и напряжение.

Вик я нашел в комнатке, куда падал со сцены. В отличие от актеров, она и кое — кто еще продолжали работать — судя по всему, чистили то, что испачкалось за сегодняшний день, и готовили то, что нужно, ко дню завтрашнему. Увидев меня, она остановилась и улыбнулась.

— У вас все должно быть в порядке, — сообщил я, — но если вдруг возникнут неприятности, дай знать.

Я объяснил, как добраться до конторы Крейгара и что сказать.

— Мы тебе должны, — сказала она.

— Это я вам должен, — отозвался я. — Так что, считаем, квиты.

Потом она сгребла меня в объятия, чего я не ожидал, равно как не ожидали Лойош и Ротса, которые взлетели с моих плеч и зашипели, что Вик успешно проигнорировала. Поскольку она была головы на две повыше, чувствовал я себя несколько неловко, но не скажу, что неприятно.

Я еще прогулялся там, ощущая неожиданную ностальгию. Поискал Тряпочника в обычном его уголке, и он там и был, так что мы немножко поболтали. Потом вернулся в зрительный зал и столкнулся с Пракситт, которая направлялась на сцену.

— Спасибо, — сказал я. — Если вдруг понадоблюсь…

— Они