После Рождества ударили невиданные морозы, лед на реке встал толщиною в сажень, рядом с кладбищем лопнули от корней до верхушек столетние тополя, замерзли колодцы и родники, солнце покрывалось дымчатым маревом и тонуло в пылающий багрянцем закат. Снега навалило по пояс, и Рух проклял все на свете, пока проторил тропинку до опушки Гиблых лесов. Остановился на самом краю и сбросил с плеча плетеный короб на снег. В коробе завозилось и заворчало.

– Все, потерпи, недолго уже, – проворчал Бучила, откинул запоры и легким пинком перевернул короб на бок. Сначала ничего не происходило, потом медленно и неуверенно из плетенки выбрался зверь: волчица-подросток, крупная, гибкая, с темной лоснящейся шкурой и пушистым хвостом. Волчица принюхалась, уши испуганно прижались к затылку. Лес, незнакомый, темный и страшный, манил и пугал.

– Давай, дуй отсель, – велел Бучила. – Пошла!

Волчица заскулила и попыталась обратным ходом втиснуться в короб.

– Эй-эй, не балуй. – Рух забрал плетенку и хлопнул волчицу по заду. – Шуруй по своим зверячьим делам. Херачь, я сказал!

Волчица оскалилась, показав белоснежные загнутые клыки.

– Ах ты сука неблагодарная! – погрозил пальцем Рух. – Я тебя холил, лелеял, парной свининой кормил, сам голодал, а она вона как. Все, я обиделся, так и знай.

Волчица сконфуженно засопела, пустив облачка морозного пара. Желтые глаза недоуменно смотрели на упыря. В них, даже спустя три недели, осталось что-то человеческое. А еще боль и тоска. Там, в темном чулане, Рух убил Наташку Клюеву, девочку, обреченную волколаком мучиться и страдать. Человек и зверь в одном теле навеки – ужаснее участи нет. Если убить зверя, ребенок прежним не будет, сойдет с ума, станет выть на луну, спать с собаками и скоро умрет. Если убить ребенка, зверь останется просто зверем, будет охотиться, купаться в снегу, рожать щенков и бежать бок о бок со стаей. И Бучила выбрал второй вариант. Где-то там, в глубине волчьего сердца, она сохранит образ матери и отца, воспоминания о теплой печке, свежем хлебе и парном молоке. А это не так уж и мало.

– Не смотри так, проваливай, я тебя не люблю. – Рух скатал плотный комок и зафитилил волчице в загривок.

Она оскалилась, отпрыгнула и припустила в заросли широким наметом, красивая, быстрая, сильная. Остановилась под деревьями в облаке искрящего белого марева, оглянулась напоследок и растворилась в лесу. А Бучила еще долго стоял, наслаждаясь покоем и тишиной. Заходящее солнце зажгло огоньки на верхушках спящих елей, бросило длинные голубые тени на снег. Небо порозовело. И на душе было дивно как хорошо. И первым делом надо было запретить Фролу облаву на всех окрестных волков. И трудяга дятел выстукивал: «Будем жить, будем жить»…

Приложения

От автора

Рух Бучила явился мне в кошмарном, горячечном сне. Царила тьма, горизонт алел от пожаров, и ковер из тел выстилал присыпанную пеплом жидкую грязь. И из мрака вышла фигура, сотканная из дождя, тумана, волчьего воя и пустоты. Белые, с крохотной точкой зрачка глаза уставились на меня, и гортанный голос сказал: «А ну, быстро пшел про меня сказки писать, хер ли лежишь?»

Но это всего лишь красивая и древняя легенда, на самом деле все было немного не так. Бучила родился в жарком июне 2017-го. Той весной я начал читать цикл «Миракли» малоизвестного македонского писателя Славко Яневского: сложную, поразительно красивую книгу, с главным героем вурдалаком: несчастным, одиноким, пожирающим себя изнутри. Именно этот бедолага из заброшенной крепости каким-то волшебным образом вдохновил меня на Руха Бучилу. Персонажи совершенно непохожие друг на друга, но тем не менее…

Почему так случилось? Ответа нет. Про вампиров написаны тысячи романов, сняты сотни фильмов, но только «Легионы святого Адафониса» (первая часть цикла «Миракли») послужили спусковым крючком. Случайно увидел отзыв на книгу, случайно решил почитать, случайно не бросил после первой пары страниц. Череда случайностей, и на свет родился негодяй, мерзавец и немножко святой Бучила именем Рух, правая рука Бога, левая рука Сатаны.

За два вечера были написаны «Полста жен». Коротенькая бессюжетная зарисовка, знакомящая с неоднозначным героем и жестокими законами этого мира. Следом, без перерыва, «Ванькина любовь» – история про то, что за все в жизни надо платить. И цена зачастую до ужаса велика. Рассказ был отправлен на отбор в «Самую страшную книгу» и, к моему удивлению, попал в сборник 2019 года. Писать про Бучилу дальше я не планировал. Даже в мыслях не было начинать обширный цикл, и казалось, идея похулиганить на вампирскую тему исчерпала себя. Но 26 ноября 2018-го в почту с предложением озвучки постучался незнакомец, и звали его Руслан Покровский. И никто тогда не знал, что ждет впереди…

Как оказалось, все только начинается и уже не имеет конца. Есть герой, и есть дорога, которую нужно пройти. Случайности не случайны.

Путеводитель по миру «Заступы»

Отрывок из анонимного сатирического памфлета «Земные радости», изданного в 1687 году в Неаполе и быстро завоевавшего популярность по всей Европе:

С высоты птичьего полета мир наш, благостный и прекрасный, напоминает здоровенную лепешку коровьего дерьма или кусок разложившейся плоти, в котором люди копошатся как черви, спеша нажраться забродившей падали перед неизбежной финитой. Погодка всегда замечательная – с утра дождь, в обед солнце, вечером припорошит снежком, а ночью тебя убьет или изуродует Гниловей. Днем встает испепеляющая жара, а к рассвету землю сковывает мороз. Забитые мертвечиной моря воняют на сотни лиг, океаны пересыхают, а ядовитые ливни выжигают леса. Луна несет безумие, а Глаза Сатаны дышат миазмами и изрыгают чуму. С востока наступает Порча, поглощая и переваривая все у себя на пути. Гниение стремительно и неостановимо, мучения бесконечны, и Конец Света ожидается как избавление.

Человек в этом мире более не венец творения, а жалкая тля, скулящая от страха за тройной защитой своих городов. Человечество многочисленно и многолико. Вот Испания, страна, где Инквизиция сжигает любого из прихоти, а горячие идальго с упоением режут друг друга во имя двух полудурочных королей и стоят на страже Европы от нашествия с африканского континента, которое сами и провоцируют, потому что жить не могут без мародерства и драки. Во Франции рубят головы гильотиной на потеху толпе, женщины забыли приличия, а мужчины уподобляются женщинам, румянят щеки, пудрятся и нацепляют парики, но в бою хуже бешеных псов, по кой-то черт стремящихся поднять знамя с золотой лилией