Шрифт:
Закладка:
Не заставила себя ждать и помощь РСФСР в экономическом и культурном развитии Хорезма и Бухары. Не прошло и пяти месяцев после хивинской революции, как Туркестанская комиссия решила помочь ХНСР, отправив туда учителей, учебники, врачей и специалистов в области здравоохранения, лекарства и оборудование для больниц, и это помимо 1000 винтовок с 200 000 патронов, двух самолетов и 20 военных специалистов. Согласно заключенным в сентябре 1920 года договорам с Хорезмом, Москва взяла на себя обязательство помочь с ликвидацией неграмотности и подъемом культурного уровня населения путем отправки учителей, учебников, литературы, типографского и школьного инвентаря. В целях ускорения экономического развития ХНСР Москва обещала снабдить ее техническими специалистами и необходимым оборудованием. Начало было положено предоставлением 500 000 000 рублей на все эти цели. К 1923 году Россия помогла Хорезму создать университет, техническое училище, 35 школ для детей, 15 школ для взрослых, три газеты и два журнала. Была запущена масштабная кампания по ликвидации неграмотности, строительству мостов и телеграфных линий, а также созданию 24 крупных оросительных систем. В сентябре 1920 года и марте 1921-го Россия взяла на себя аналогичные обязательства по предоставлению денег (200 000 000 рублей), персонала и материальной базы в отношении Бухары в целях ее экономического и культурного развития.
Наряду с официальной независимостью, политическим равенством и программами культурной и экономической помощи национальная политика Москвы включала в себя одно обещание со стороны окраин: «добровольный» союз с революционной Россией. Ни на минуту не забывая о стратегической ценности Хорезма и Бухары и об опасности британского проникновения в Центральную Азию, Москва связала обе республики «тесным и нерушимым союзом» как военным, так и экономическим с их бывшим сюзереном, а ныне помощником. Общие планы оборонительных и наступательных операций, создание и обеспечение войск, высшее командование которыми находилось в руках русских, означало, что бухарские и хорезмские армии будут не более чем местными частями единой военной машины, управляемой из Москвы. Даже назначение бухарского военного назира и действия его ведомства подлежали одобрению Революционного военного совета Туркестанского фронта. Экономики двух республик были не так тесно привязаны к экономике РСФСР. Россия стала их партнером в управлении и развитии оросительных и коммуникационных сетей; русские комиссариаты международной торговли и иностранных дел получили право пристально следить за международной торговлей Бухары и Хорезма, обеспечивая России преимущества для ее экспорта и предоставление ей концессий в области коммерции, промышленности и добычи полезных ископаемых. Подобные концессии ни в коем случае не должны были предоставляться третьим странам без согласия Москвы.
Помимо множества условий, обеспечивавших военный и экономический контроль, Москва предприняла и более прямые предосторожности, чтобы сделать новые республики послушным инструментом политики Советов. В июне 1920 года Туркестанская комиссия поручила своим представителям в Хиве «устранить контрреволюционные элементы, которые препятствуют работе Советов по строительству Хорезмской республики». 10 июля после ряда антисоветских выступлений бывший хан Абдулла был арестован и отправлен в Москву, где вскоре умер в тюремной больнице. В Бухаре Россия тоже взяла на себя ответственность за поддержание внутренней безопасности: 5 сентября 1920 года Ташкент отдал приказ о создании бухарской ЧК (тайной полиции) как отдела «специальной секции» Туркестанского фронта. Многочисленный русский персонал, присланный, чтобы помогать становлению молодой республики, обеспечивал дополнительный русский контроль, особенно с учетом того, что русские, проживавшие в Бухаре и Хорезме, пользовались не только всеми гражданскими, но и политическими правами во всей их полноте.
Формальная независимость и равенство, экономическое и культурное развитие, и все это в жестких рамках тесного и неравноправного партнерства с РСФСР, – такова была конкретная форма, которую приняла большевистская национальная политика в центральноазиатских народных республиках. Однако одного важного элемента не хватало, поскольку реализация этой политики предполагала «полное освобождение крестьян и сосредоточение всей власти в руках трудящихся народов окраин». По состоянию на осень 1920 года, вопреки советской форме правления и подчинению России, власть в Хорезме и Бухаре, по мнению Москвы, все еще оставалась в руках представителей либеральной и националистической буржуазии.
Закат младохивинцев и младобухарцев, 1920–1921 гг
В первом правительстве Хорезма, избранном в апреле 1920 года на I Всехивинском курултае народных представителей, младохивинцы возглавляли 10 из 15 назиратов. Премьером был Палванхаджи (Палван-Нияз Ходжи Юсупов. – Пер.), богатый торговец и председатель младохивинского Центрального комитета, тремя его заместителями – спикер меджлиса в 1917 году Мухаммад Карим Баба-Ахун, бывший председатель младохивинского комитета в Петро-Александровске Мулла Джуманияз Султанмурадов и туркменский племенной вождь Кош-мамед-хан. Республиканское правительство совсем не спешило в угоду России проводить земельную реформу и было недостаточно антиклерикальным. Но его самым серьезным провалом стала хорошо известная туркменская проблема. Младохивинцы, которые все поголовно были узбеками, относились к туркменскому меньшинству как к потенциальной пятой колонне Джунаид-хана и его сторонников, которые по-прежнему были на свободе, скрываясь в песках Каракумов. Еще в апреле 1920 года младохивинцы, невзирая на уговоры Фрунзе прекратить этническое противостояние, настаивали на разоружении и изгнании туркменских войск, содействовавших свержению хана. В середине сентября правительство Юсупова поступило по-своему: оно обманом уговорило 600 туркменских воинов сдать оружие, а затем, не утруждая себя проведением судебного разбирательства, казнило Кош-мамед-хана, арестовало и расстреляло около сотни других туркмен. В следующем месяце младохивинский режим отправил карательную экспедицию против туркменских селений, подозревавшихся в содействии бандам партизан Джунаид-хана.
Встревоженная событиями в Хорезме Туркестанская комиссия 19 октября отправила туда чрезвычайную следственную комиссию во главе с большевиком, бывшим командующим войсками в Фергане, а ныне российским полпредом в Хорезме Валентином Сафоновым. Ситуация, с которой Сафонов столкнулся в Хиве, была крайне неутешительной с точки зрения Москвы и Ташкента. Младохивинцы не только прибрали к рукам всю государственную машину, но и в ноябре начали брать под контроль молодую Хорезмскую коммунистическую партию, избрав Султанмурадова председателем ее Центрального комитета. Сафонов организовал чистку партийных рядов и в декабре провел выборы нового Центрального комитета. Затем он обратился за поддержкой к туркменскому меньшинству и в январе 1921 года созвал съезд туркмен, который избрал исполнительное бюро для управления туркменскими делами. В своем февральском докладе Туркестанской комиссии Сафонов возложил на младохивинцев ответственность за сентябрьские казни и в целом обвинил их в несправедливом отношении к туркменам. Наконец 10
