— Как тут у нас дела? — Женщина взяла почти готовое платье. Покрутила в руках, проверила швы. — Ну что ж, совсем неплохо, даже очень неплохо. Не зря мне тебя рекомендовали, триста шестьдесят четвертая. — Надсмотрщица позволила себе улыбнуться. — Приступаешь с завтрашнего дня. Через неделю пересмотрим номер. Здесь будут еще работницы, не придется сидеть в одиночестве. Четыреста сорок третья — остаешься за ученицу.

— Но завтра — выходной, — робко возразила Хлоя.

— Конечно, это я и имела ввиду. Сразу после выходного, начинаешь здесь. — Поправилась надзирательница, направляясь к выходу. И тут только Хлоя вспомнила, что работа рыженькой так и осталась без проверки.

Она спешила домой. Фрэнки сообщил, что приедет уже сегодня, но поздно ночью. Нужно успеть прибраться и приготовить чего-нибудь. На фабрике выдали пайки, тяжелые сумки оттягивали руки. Мясные консервы. Они — большая редкость. Повезло. И паштет из печенки, — его хорошо мазать на хлеб. Еще бы масла Фрэнки принес, но и маргарин сойдет. Вспомнив о Фрэнки, Хлоя задумчиво улыбнулась. Услышала шаги, будто кто-то шел следом. Она вздрогнула и обернулась. Никого. Показалось что ли? Нервно передернула плечами и ускорила шаг, снова подумав о маньяке. Его так и не поймали, иначе в новостях обязательно сообщили бы. Шаг, еще шаг. Хлоя замерла, прислушиваясь. Тишина. Все-таки показалось. Она тряхнула головой и поспешила домой, не оглядываясь и больше не останавливаясь. Но беспокойство не покидало. И только оказавшись в квартире, Хлоя перевела дух. Все хорошо, она дома, а через несколько часов приедет Фрэнки.

До ночи времени много, Хлоя не спеша принялась за уборку. Помыть полы — благо в ванной запас воды, протереть пыль, обычная домашняя рутина. А на ужин — картошка с консервированным мясом. И быстро и вкусно. Хлоя крутилась на кухне, напевая под нос. Вспомнился беззаботный мотив песенки про птичку. Внезапно она подскочила, услышав грохот. Звук шел не из квартиры, а снаружи, похоже, что с лестничной площадки. Хлоя быстро подошла к двери, дернула за ручку, чтобы открыть и остановилась. Топот ног, голоса. Она прижалась к двери, напряженно вглядываясь в глазок. Хороший глазок. Фрэнки устанавливал, видна и площадка и лестница. Но что это? Внутренняя полиция. Несколько человек. И прямо на ее площадке. Стояли, курили, посматривали по сторонам. Хлоя отпрянула, сдерживая дыхание. Неужели за ней? Но она ничего не нарушала. Тогда к соседке? Мысли, судорожные, лихорадочные, крутились в голове, руки вспотели, сердце учащенно колотилось. Хлоя не выдержала и снова прильнула к глазку. По-прежнему там. Прислушалась. Разговаривали тихо, слов не разобрать. Вот, начали подниматься по лестнице. Можно не волноваться, не за ней. Конечно же, с чего бы это пришли за ней, но за кем? Там наверху — пожилые соседи. Они еще работают, поэтому могут жить здесь, но через полгода переедут в дом для стариков. Снова остановились. Один, тот, кто шел последним, спустился и подошел к ее квартире. Хлоя замерла, боясь пошевелиться, зажимая рот ладошкой. Мужчина приблизился вплотную к двери. Хлоя видела его лицо, увеличенное, во всех подробностях: небритые щеки, покрытые неравномерно растущей щетиной, мешки под глазами, волоски, торчащие из носа. Мужчина ухмыльнулся, обнажив прокуренные желтые зубы. Казалось, он смотрел прямо на нее. Ручка двери дернулась. Хлоя отшатнулась, еле сдержав крик.

— Эй, чего застрял, заснул что ли?

— Сейчас, уже иду. — Мужчина видимо отошел от двери, его голос звучал тише. Хлоя с опаской посмотрела в глазок. На лестничной площадке никого. А теперь шумели наверху, кричали, ругались. По лестнице вниз волокли пожилого соседа, а плачущая жена рядом шла, хватая полицейских за руки. Один из них повернулся и толкнул женщину в живот. Она охнула, и тихо скуля, осела на ступеньки.

Сколько прошло времени, Хлоя не помнила, она сидела, раскачиваясь, забившись в угол коридора, периодически зажимая уши руками и плакала, плакала. Очнулась, когда кто-то нежно обнял ее за плечи.

— Фрэнки? — Хлоя подняла залитое слезами лицо.

— Кто тебя обидел? — хрипло спросил Фрэнк.

— Никто. Не меня. — Хлоя покачала головой. — Полиция была тут. Соседа сверху забрали. Он подделал возраст, надеялся, что никто не проверит. Хотел, чтобы их с женой в одно время в стариковский дом перевели, думал, что не разлучат. Я выходила, говорила с ней, после того как они ушли. Фрэнки, зачем они так? Я испугалась… — Хлоя снова начала всхлипывать.

— Тише, тише девочка. — Фрэнк прижал ее к себе. — Не бойся, тебя никто не тронет. Я обещаю, я защищу. Веришь?

Хлоя кивнула, позволив увести в комнату и усадить на диван. Фрэнк бережно укрыл ее пледом и куда-то ушел, а потом вернулся с чашкой горячего ароматного чая.

— Ты где был Фрэнки? — спросила она, принимая чашку у него из рук. Отхлебнула. Крепкий чай, хороший, видимо свежий принес, и сладкий, даже очень, сахара Фрэнк не пожалел.

— По делам мотался. Обычная рутина, тебе не интересно.

— Ну почему же, мне все интересно, — возразила Хлоя. — Все, что с тобой происходит. Расскажи.

Фрэнк нахмурился. А потом поднял голову, и посмотрел прямо в глаза, тяжелым, долгим взглядом. Хлоя нервно поежилась, будто в душу заглянул.

— Еще, за мной кто-то все время следит, когда я вечером домой иду. Каждый раз слышу шаги за спиной, обернешься, а там никого, — пожаловалась она.

— Тебе так кажется, — проговорил Фрэнк, пристально всматриваясь в ее лицо. — Нет никого. И никто не посмеет тебя обидеть. Никогда больше. — Добавил он еле слышно.

24. Фрэнк. Маллия.

Фрэнк заботливо укрыл Хлою одеялом, осторожно, чтобы не разбудить, убрал волосы, упавшие на лицо и, не удержавшись, с нежностью дотронулся до щеки. Бедняжка наконец-то уснула. Фрэнк вздохнул и нахмурился. Дожился, промывает мозги любимой женщине. А что ему остается? Так она хотя бы волноваться перестанет и не наделает глупостей.

С сожалением оторвавшись от созерцания спящей подруги, он занялся делом: проверил содержание камер, тщательно просматривая кусок за куском, особенно то место, с полицейским, стоящим у