Он возился с этой мелкой и думал, что, если бы у него были братец или сестренка – вот было бы здорово!

Дни тянулись и тянулись, пока заживали ребра и рука.

В одно душное утро мама зашла к нему уже одетая для работы, с большой сумкой через плечо. Арон сидел на кровати, не в силах совладать с жаркими тисками подушек. От окна тянуло влагой. Сильно парило, и мама, усаживаясь рядом, сказала:

– Скучаешь днем?

– Ага, – признался Арон.

– Ну тогда мой подарок тебе пригодится. – Мама достала из сумки какой-то сверток.

– Что это? – Арон начал его скорее разворачивать, развязывать веревки и снимать слои ткани, как кожуру с лука.

– О-о, ценная вещь, – произнесла мама, но ничего больше не прибавила. Она сидела, глядя в окно, на широком подоконнике уже появились первые мокрые пятнышки – начинался дождь.

– Книга? – Арон разочарованно вздохнул, увидев содержимое, но все же пролистал желтоватые мягкие страницы, пахнущие кожей и старухами.

«Невероятнейшие приключения лорда Эрика Шама и слуги его, хитрого и смекалистого Ари, в Подземных Чертогах». Автор – некий Кроннер.

– Оставлю тебя наедине с ней, – улыбнулась мама. – Уверена, ты найдешь в ней много интересного.

В книге были настоящие иллюстрации – черно-белые, и Арон засмотрелся на них. Вот рыцарь надевает на голову вместо шлема ведро и отправляется в путь, вот дорога, а вот – селяне гонят рыцаря камнями прочь, и смеются над ним, нескладным и длинным и наверняка рыжим, как Арон.

Он читал эту книгу о любви, предательстве и верности, полную злой едкой насмешки над глупостью и жестокими нравами, вслух Марле, и она смеялась, пугалась и даже иногда плакала, когда приключения благородного Эрика Шама казались ей слишком страшными. Книга ей не понравилась, потому что главный герой в конце погиб. Зато уж с мамой он поспорил вдоволь! Эрик Шам, неудачник, который пытался победить то, что победить нельзя, слишком уж пришелся ему по душе.

Так проходили дни. С гор задул горячий ветер и высосал весну из воздуха, склоны холмов задымились, как настоящие вулканы. По ночам можно было видеть, как там ползают огненные драконы – Арон иногда вздрагивал – не из того разлома ли они полезли?.. Но все было спокойно и тихо – и постепенно он успокаивался и сам. Он несколько раз ходил к двери в кирпичной стене, за которой жил Иттро, чтобы самому все рассказать – но никакой двери не нашел, будто ее там и не было вовсе. Может, она появлялась там в определенные дни? А может, ее могли видеть только те, у кого была магия? Этого Арон так и не узнал и просто оставил между кирпичей записку – и только успел отойти на пару шагов, как записка пропала из той щели, куда он ее затолкал.

В одно жаркое утро, когда Арон пытался научить мелкую адрийской грамоте – мелкая не поддавалась его попыткам и, хотя и сидела смирно, учиться вовсе не желала – мама, проводив Саадара на службу, сказала:

– Хочешь прогуляться?

– Куда? – Арон отобрал у Марлы грифельную табличку, на которой она чертила мелом кривые загогулины.

Мама не ответила, улыбнулась только:

– Тебе понравится!

– И мелкую возьмем? – Бросать Марлу одну он бы не стал.

– Только поторопись, иначе обратно придется идти по самой жаре.

Арона и уговаривать не пришлось! Мгновенно натянул башмаки и рубашку, налил воды из бочки в бурдюк, сунул в мешок. Мама, глядя на него, только довольно кивнула.

Дорога вела в центр – и горячее, жгучее, как солнце, любопытство мучило Арона. Ну же, что там, что? Может, ответ на его вопрос?..

Они перешли реку по мосту и оказались в районе Нии-Нера, на набережной Университета, но мимо красно-белого высокого здания с башенкой прошли не останавливаясь. Потом – вверх по небольшой улочке, обсаженной с двух сторон пальмами, навстречу попадались студенты в мантиях и просто какой-то развеселый с виду люд.

Внутри что-то натягивалось от предвкушения.

Они прошли через высоченные ворота в парк, совсем пустой. Клумбы и дорожки загибались в разных направлениях, а впереди торчало высокое здание со шпилем, белое с золотым. Мама остановилась, не подходя к нему. Арон огорченно вздохнул, пытаясь поймать выскользнувшую влажную ладошку Марлы, которая даже не хныкала дорогой и вообще вела себя как рыбина. Ну неужели мама хотела ему только это здание показать?..

– Хочешь побегать? – рассеянно спросил он. Марла кивнула неуверенно, потом присела перед какой-то клумбой.

– Что это за место? – Он обернулся к маме.

Мама указала на вход в здание, над которым были скрещены два золотых якоря.

И Арон вдруг сообразил, ну конечно! Ведь и клумбы, и дорожки образовали совершенно определенный рисунок!

Еще не веря, он затаил дыхание. И в жарком сухом воздухе мамин голос звучал очень четко:

– Мореходная школа. В ней готовят офицеров флота.

Арон покатал на языке эти слова – они были хвойными, прохладными, солеными. Повторил про себя, восхищенно всматриваясь в длинный ряд одинаковых окон. Там – аудитории? Классы? Там – карты, и глобусы, и секстанты, и астролябии, и таблицы широт? Там могут научить ходить под парусом при встречном ветре, определять глубину лотом, бить из пушек по врагам, набирать самую высокую скорость, огибать коварные мели и рифы, узнавать по звездам путь!

– О… – только и сказал он.

Мамина рука легла на плечо.

– Если хочешь, ты можешь пойти в море. Скоро тебе тринадцать, и тебя возьмут юнгой. На какое-нибудь хорошее судно – или на то, какое ты сам выберешь. Или… – Мама помолчала, а Арон перестал дышать от волнения. – Ты можешь попробовать выдержать экзамен сюда. Конечно, сейчас тебя в нее не возьмут…

Мама дала ему выбирать? Арон аж рот раскрыл. И стоял, наверное, как сова, таращился на мореходную школу. И думал о море, о большом галеоне, на который может наняться – хоть сейчас! – ну или когда рука до конца заживет. Пальцы жгло, как от магии, но никакой магии не было, ни капельки, это было что-то другое, предвкушение огромного и интересного чего-то, что совсем скоро произойдет с ним.

– Я подожду! – твердо сказал он. – Сколько надо подожду! И сдам экзамены.

– До будущей осени? – Мама чуть улыбнулась. – Вытерпишь?

– Обязательно!

– Что ж, нужно только выдержать экзамен по географии и математике, ну и написать сочинение. Как думаешь, справишься?

Арон мысленно прикинул, сможет ли. Шанс был невелик… но он постарается!

Два скрещенных якоря сверкали золотым нестерпимо, горели, как свет маяка в темной ночи. Арон немного покусал губы, а потом уверенно, без колебаний заявил:

– Еще бы!

26

Все места у окон, выходящих на проспект нир-Тэно, были раскуплены загодя, и теперь из них высовывались целые гроздья голов, а счастливчики топтались на балконах, залезали на крыши, на пальмы и даже на печные трубы, орали оттуда песни – наверняка не самого пристойного содержания! – и Тильда не могла поручиться, что какой-нибудь из этих балконов не провалится под своим весом прямо на толпу на улицах, которая все прибывала; она сгущалась, как сгущаются над городом аспидные тучи в ожидании грозы.

В этой живой, плотной, кричащей, смеющейся толпе, в ее разноголосице и сумятице постоянно завихрялись водовороты веселья вокруг потешных балаганов, циркачей, зингаро, кто-то подталкивал в бок, наступал на ноги. Тильда крепко держала руки сына и Марлы, и Арон – вот уж удивительно! – даже не сопротивлялся этому. А ее собственным якорем в этом море был Саадар.

– Едут! – прошлось над толпой, и, умноженное тысячекратно, это слово сорвало голубей с карнизов и коньков крыш.

– Едут! – эхом повторили головы в окнах, мальчишки на высоких дымоходах, и – кажется, весь город выдохнул это слово в едином порыве.

Тильда не ожидала, что на праздник по случаю закладки первого камня в купол Эльи Веспы соберется столько людей. Обещая Дереку Шанно прийти на церемонию, она представляла, что будут там исключительно мастера – но огромное количество люда стекалось в Сорфадос поглазеть на императрицу, на праздничные украшения, выпить, подраться, продать ненужное и не менее ненужное купить – словом, хорошенько повеселиться.

Марлу толпа пугала. Девочка цеплялась за руку Тильды, старалась идти быстрее, прижимаясь поближе, но вздрагивала и шарахалась от каждого резкого движения рядом, от каждого громкого звука – треска хлопушек, выкриков. Это несколько раздражало, но Тильда просто крепче держала крохотную ладошку. Никаких родных Марлы так и не нашли – кто знает, была ли она нужна кому-то, эта маленькая пятилетняя девочка, неразговорчивая, заморенная голодом, с застарелыми синяками и ссадинами?..

Так Марла и осталась с ними.

Среди толпы у ограждения Тильда заметила Диего, замахавшего им яростно. Он помог всем устроиться поудобнее – на скамьях у входа в Элью Веспу, вместе с другими мастерами из братства художников. Кого-то Тильда уже знала, и они обменялись приветствиями.

Диего жестом указал, куда смотреть: у входа что-то обсуждала группа людей. Все они были в алом и черном, в цветах братства зодчих, и Дерека Шанно можно было узнать лишь по росту и тому, с какой элегантной небрежностью он держится среди явно обеспокоенных мастеров.

Не к месту Тильда вспомнила, что господин Шанно начинал простым каменщиком, правда, из мастерской своего отца в Саттори он