Шрифт:
Закладка:
В селах, окруженных болотами и густыми лесами, искоренить бандитизм достаточно быстро не представлялось возможным. А поскольку вооруженные формирования Булак-Балаховича, Струка, Галака, Зубца и других «полевых командиров» исповедовали тактику партизанской войны, периодически уходя за кордон в Польшу, то победить их можно было лишь чекистскими методами. Поэтому вполне естественно, что хорошо зарекомендовавшие себя местные чекисты выдвигались на повышение. В списке личного состава Гомельской ГубЧК на 15 января 1921 года Наум Эйтингон уже числился исполняющим обязанности заведующего секретно-оперативным отделом (СОО), руководил разработкой начальника Минского укрепрайона, члена савинковского «Народного союза защиты родины и свободы» Александра Оттовича Опперпута, который выдал личный состав «Союза» и стал активным участником чекистской операции «Трест», в результате которой была полностью скована разведывательно-подрывная деятельность белоэмигрантских объединений на территории СССР.
20 марта 1921 года губком РКП(б) утвердил Наума Эйтингона членом коллегии ГубЧК. Так в возрасте 21 года он стал вторым по значимости чекистом Гомельской губернии. В октябре 1921 года он был тяжело ранен и в течение 4 месяцев находился на излечении.
Деятельность Эйтингона не осталась незамеченной в Центре. Председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский, отметив волевые качества молодого чекиста, послал его на борьбу с бандитизмом в Башкирию зампредом Башкирского губотдела ГПУ. В мае 1923 года Эйтингон был вновь вызван в Москву. Он прибыл на Лубянку прямо к Железному Феликсу и получил новое назначение — в соседний кабинет.
Одновременно Эйтингон, как Блюмкин и Чуйков, приступил к учебе на Восточном отделении Военной академии имени М.В. Фрунзе, который он окончил в середине 1925 года. Уже находясь во Владимирском централе, он напишет: «В 1925 г., перед отъездом на работу в Китай (это был мой первый выезд за кордон), я вместе с бывшим в то время начальником ИНО ОГПУ тов. Трилиссером был на приеме у тов. Дзержинского. После короткого объяснения обстановки в Китае и указаний, на что следует обратить особое внимание, он сказал: “Делайте всё, что полезно революции”. И я следовал всю жизнь этому напутствию и делал всегда то, что считал полезным и нужным советской власти и партии…»
О ситуации в Китае, совместной работе с Василием Чуйковым и Ванко Винаровым, ликвидации диктатора Северного Китая и Маньчжурии Чжан Цзолиня мы писали в предыдущей главе. После того как весной 1929 года китайская полиция разгромила советское консульство в Харбине, где Эйтингон действовал под прикрытием должности вице-консула, он был отозван в Центр и вскоре оказался на турецких берегах в качестве резидента ОГПУ вместо бежавшего во Францию Георгия Агабекова, из-за предательства которого разведывательные сети, особенно в Греции, были практически уничтожены. Восстановлением их под прикрытием должности атташе и занялся Леонид Александрович Наумов — советский разведчик Наум Эйтингон.
Нужно отметить, что из Китая Эйтингон вернулся с новой женой — бывшей супругой его коллеги, Василия Михайловича Зарубина — Ольгой Наумовой и дочерью Светланой, которая родилась в 1927 году. От первого брака у Ольги Наумовой была также дочь Зоя Зарубина, впоследствии тоже сотрудница НКВД СССР, переводившая для Судоплатова материалы по атомному проекту, поступавшие из США от ее отца Василия Михайловича Зарубина и его жены Елизаветы Юльевны Зарубиной.
Следующая командировка у Эйтингона была в США, куда он выехал вместе с начальником Особой группы Яковом Серебрянским. Группа подчинялась непосредственно Председателю ОГПУ СССР Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому и создавалась для глубокого внедрения на объекты военно-стратегического характера на случай войны — которая после прихода Гитлера к власти стала неизбежностью. Руководство ОГПУ ставило задачу по вербовке рабочих китайского и японского происхождения для подготовки диверсионных актов против Японии в американских портах. Одновременно Эйтингон занимался внедрением глубоко законспирированных агентов, в том числе из среды польских евреев. Так закладывался фундамент разведывательных сетей, которые, существуя параллельно с легальными резидентурами, на многие годы обеспечили проникновение в государственные и научные центры США.
Около трёх лет, с 1933 по 1935 год, Эйтингон возглавляет 1-е отделение ИНО ОГПУ — то есть всю нелегальную разведку. Теперь его по праву можно было назвать «король нелегалов». Немало поездивший по свету, Эйтингон хорошо чувствовал, насколько человек может вписаться в ту или иную среду. Здесь он редко ошибался и мог дать разведчику-нелегалу немало ценных советов, которые нередко спасали тому жизнь.
В 1936 году Эйтингон под именем Леона Котова прибывает в Испанию в качестве заместителя резидента НКВД СССР по партизанским операциям, включая диверсии на железных дорогах. Здесь он как заместитель советника при республиканском правительстве подружился с Эрнестом Хемингуэем, многими бойцами Интербригад, которых сплотила ненависть к фашизму. Под его началом работал Морис Коэн, будущий связной Вильяма Фишера (Рудольфа Абеля) и Конона Трофимовича Молодого (полковника Лонсдейла). В своих мемуарах Павел Анатольевич Судоплатов отмечает, что Эйтингону удалось склонить к сотрудничеству одного из лидеров фалангистов Фердинандо де Куэста. С его помощью через разведчика-нелегала Иосифа Григулевича удалось выйти на ряд чиновников в окружении Франко и принудить их к сотрудничеству с советской разведкой. Именно Котов-Эйтингон по решению республиканского правительства вывез на военно-морскую базу в Одессе весь золотой запас Испании. За эту операцию он получил орден Красного Знамени.
Но в гражданской войне наступал перелом. В июле 1938 года бежит в США, прихватив с собой кассу резидентуры в Барселоне — 60 тыс. долларов — резидент НКВД в Испании и главный советник по внутренней безопасности и контрразведке при республиканском правительстве Александр Орлов (Лейб Лазаревич Фельдбин). Главным резидентом становится Котов-Эйтингон. Руководство внешней разведки отзывает в Москву всех агентов, бывших у Орлова на связи. И хотя Эйтингон сам был в тяжелейшей ситуации, он настаивает на сохранении контактов с Кимом Филби, в то время корреспондентом лондонской газеты «Таймс», руководителем «кембриджской пятерки». Покидая Испанию в 1939 году, Эйтингон вывозит весь свой агентурно-диверсионный аппарат во Францию, а также помогает покинуть Испанию руководителям испанской компартии.
Находясь в Испании, Эйтингон своими глазами видел, что одной из причин поражения республиканцев стал троцкизм. В состав коалиционного правительства Народного фронта, наряду с коммунистами, входили троцкисты созданной в 1935 году в Барселоне партии ПОУМ — рабочей партии марксистского единства. В ее руководство входили бывшие секретари Троцкого: Андрес Нин — один из основателей партии, министр юстиции в правительстве Каталонии, и Эрвин Вольф. «Мы не ведем войну, мы делаем революцию» — один из их лозунгов. Они срывают установление в республиканской армии дисциплины, правильного централизованного построения армейских частей, подчинения их единому командованию.
В книге «Героическая Испания» (1936) говорится: «Самую гнусную и подлую роль в Испании играет в нынешней
