– Не, ничего не помню, – признаю наконец, качая головой. – Когда мы уехали, я была совсем маленькой.

– Должно быть, для тебя мы – кучка деревенщин, – усмехается Саванна. – Но, клянусь, не все так плохо! У нас есть высокоскоростной интернет и прочие прелести цивилизации.

Парни сдавленно посмеиваются. Саванна явно лишь шутит, и все же я переживаю, что втайне ребята считают меня какой-то гламурной фифой, которая в сельской глуши просто зачахнет, словно цветок без воды. Вот только я родилась в Теннесси, поэтому как-нибудь выживу. Черт, да мне даже может здесь понравиться!

– Эй, Блейк… – Саванна взволнованно подается вперед и ударяет брата по плечу. – Давай смотаемся к начальной школе? Пусть Мила глянет.

Миновав среднюю школу, мы заезжаем на парковку начальной, расположенной совсем недалеко. Блейк медленно наворачивает круги, фарами подсвечивая красное кирпичное здание. Все в машине словно чего-то ждут – должно быть, что меня внезапно накроет волна ностальгии.

– Узнаешь что-нибудь? – взволнованно спрашивает Саванна. Она похожа на щенка, которому наконец отдали любимую игрушку, – очевидно, мое возвращение ее необычайно будоражит. – Мы с тобой постоянно играли в классики во дворе.

Внимательнее оглядываю округу. Возникает чувство смутного узнавания, нечто сродни дежавю. Я видела здание прежде, однако оно не вызывает никаких воспоминаний – уж точно не игру в классики с Саванной Беннетт. Я родной дом почти забыла, что уж говорить о школе, в которую проходила всего полгода.

– Простите, – вздыхаю, виновато передергивая плечами. Возможно, Саванне хочется вытащить на поверхность наши совместные воспоминания, чтобы мне стало уютнее рядом с ней.

– Зря только круг сделали, – бурчит Блейк и возвращается на дорогу.

Я как раз задаюсь вопросом, где же будет проходить автопикник, когда ответ возникает сам собой – Блейк сворачивает к обычной школе. Она закрыта на летние каникулы, поэтому поблизости никого нет, тем не менее как-то непривычно тусить на территории школы.

Мы заезжаем на парковку, расположенную рядом со стадионом. Там уже стоят несколько пикапов и бродят люди. На платформе одной из машин девушка устанавливает огромные колонки; у другой машины на коленях стоит парень и шарит в переносном холодильнике.

До меня вдруг доходит, что вскоре мне придется разговаривать с кучей незнакомцев. На лбу проступает холодный пот. Вообще я довольно общительная. Просто привыкла, что собеседники всегда в курсе, чья я дочь. Теперь же остается лишь гадать, кто меня узнал, а кто нет. Как правило, только папины ярые фанаты и журналисты узнают меня в лицо, для остального мира я обычный подросток. Но Фэрвью – папина малая родина, а значит, местные, скорее всего, знакомы с нашей семьей лучше, чем рядовой американец.

Тем не менее пока только моя компания в курсе дела. Сегодня даже можно притвориться новенькой, чьи родители недавно купили здесь дом. Обычной девчонкой, совершенно непримечательной.

Мы паркуемся, вместе с остальными пикапами формируя широкий круг. Блейк глушит мотор, отстегивает ремень безопасности и выходит из машины.

– Боишься? – спрашивает Майлз в тишине салона. Я поворачиваюсь к нему – он дерзко ухмыляется. – Не парься, ты им понравишься.

– И отлично впишешься в компанию, – добавляет его сестра.

Мне бы их уверенность.

Мы вылезаем из машины. Я взволнованно поправляю шорты. В свете фонарей у меня в пупке поблескивает пирсинг, в котором переливается аквамарин – мой камень-оберег. Родители не знают, что я проколола пупок, но в кои-то веки их нет рядом. Они в тысяче километров отсюда и никак меня не контролируют – эта мысль вызывает в груди волну воодушевления. Теперь я могу поступать так, как боялась прежде – например, показать миру пирсинг.

– Классный.

Взгляд падает на Блейка, который коротко кивает на мой пупок. Я машинально скрещиваю руки на груди и недовольно щурюсь, мол, чего вылупился? Рядом с ним мне не по себе. Никак не удается избавиться от ощущения, будто он надо мной насмехается. В машине я пропустила его неоднозначные ремарки мимо ушей – но только потому, что вообще-то пытаюсь завести друзей, однако он производит впечатление… не самого приятного парня в округе. Во всяком случае, не такого приветливого, как его родственники, и явно более закрытого.

Блейк фыркает на мой защитный жест.

– Зачем делать пирсинг, если не хочешь его показывать?

Не дожидаясь ответа, он поворачивается и отходит к Майлзу, чтобы помочь открыть заднюю дверцу пикапа. Я раздраженно откидываю волосы с лица и хмуро наблюдаю за тем, как он без труда запрыгивает на платформу и перетаскивает какие-то вещи, отчего под футболкой вырисовываются мышцы.

К счастью, появляется Саванна и хватает меня за запястье.

– Идем поздороваемся с Тори.

Она тащит меня через кружок, образованный пикапами; я не сопротивляюсь. Подъезжают еще машины. Все открывают багажники, достают переносные холодильники, стулья и еду. Кто-то устанавливает одноразовый мангал и выкладывает в багажнике целую дорожку из хот-догов. Вокруг царит благодушная атмосфера, шум голосов стремительно нарастает. Все в хорошем расположении духа и довольны жизнью.

– Тори! Спустись-ка на минуточку, – зовет Саванна, подходя к пикапу, на крыше которого устанавливает колонки девушка.

– Погодь, – бросает та через плечо, одной рукой перебирая кабели, а другой листая что-то в телефоне. Мгновение спустя из колонок разносится музыка – качающий ритм-н-блюз, приятное разнообразие после кантри, которое мы слушали всю дорогу. Девушка убавляет громкость, чтобы не сильно било по ушам, затем оборачивается к нам с самодовольной ухмылкой на лице. – Вуаля! Зовите меня технарем от бога.

– Хочу тебя кое с кем познакомить, – сообщает Саванна.

Тори спрыгивает с платформы, непринужденно обнимает подругу и, не опуская руки с ее плеча, поворачивается ко мне. Похоже, они закадычные друзья.

– Это Мила, она училась с нами в первом классе, – представляет меня Саванна.

– А-а-а, – понимающе тянет Тори и подмигивает. У нее ярко-розовые волосы, которые подчеркивают естественный бронзовый оттенок ее кожи, в носу – пирсинг-гвоздик. – Мила Хардинг, значит-ся!.. Привет, подруга! Ты вернулась!

Она шагает мне навстречу и заключает в крепкие объятия, в нос ударяет насыщенный сладкий аромат духов. Я неловко приобнимаю Тори в ответ, хотя совершенно ее не помню.

Неужели так и будет продолжаться? Мои бывшие одноклассники меня помнят – ну разумеется, сложно забыть, что когда-то учился в одном классе с дочерью голливудской суперзвезды! – в то время как я не узнаю абсолютно никого, поскольку за прошедшее десятилетие со мной столько всего произошло, что новые яркие воспоминания вытеснили из памяти старые. Я помню каждую деталь встречи с Кардашьянами или суперроскошного перелета на частном самолете до Парижа, при этом мне не удается откопать ни одного воспоминания о Саванне и Тори, с которыми играла в классики в первом классе. Господи, неужели я настолько недалекая?