— Сам кровопийца дрехлявый! — разозлившись больше на свою реакцию, чем на самого Кощея, парировала Фима.

— Ты для чего ко мне явилась? — Мужчина, сложив руки на груди, хмурился и внимательно наблюдал за своей новой кухаркой.

— Деньги гони, ирод проклятущий! Замок рухнет скоро!

— Это не твоя забота! Пошла вон, пока Горыныча на тебя не спустил!

— Да какого Горыныча, у тебя тут мухи дохнут, не то что этот чешуйчатый!

— А он у меня откормленный! — начал зубоскалить Кощей, щуря взгляд. — Аккурат, на той неделе, вон, кухарку мою утащил, потому как та за языком своим не следила. Прям как ты сейчас.

— Давай сюда своего Горыныча — я ему быстро зубы все повышибаю. — уверенно ответила Сима, вставая в боевую стойку. — Да что б ты знал, у меня черный пояс по карате в юношестве! Да все мужики вокруг меня штабелями падали!

Кощей, глядя на воинственно настроенную женщину, недоумевал — откуда же такая боевая взялась!

Симка же, переступая с ноги на ногу и махая в воздухе кулаками, точно боксер на ринге, пару раз чуть не заехала в глаз зазевавшемуся хозяину.

— Угомонись, полоумная! — выставляя перед собой руки, словно щит, попытался урезонить он женщину, но та, будто совершенно позабыв про него, начала неуклюже замахиваться ногами, пока со всего маху не заехала Кощею по коленке.

Тот, охнув, схватился за поврежденную конечность, начав прыгать на одной ноге.

— Хватит! Хватит! Дам я тебе деньги, только успокойся, ненормальная!

— То-то же. — довольно хмыкнув, тут же прекратила боевые действия Фима. — Знай наших! Деньги давай, да побольше!

— Обойдешься!

— Еще врезать? — угрожающе надвигаясь на него, поинтересовалась бывшая старушка.

— Не надо! — тут же отшатываясь в сторону, воскликнул Кощей.

Довольно улыбаясь во все зубы, с мешочком золотых монет, Серафима явилась на кухню.

— Вот! — Небольшой черный бархатный мешочек с металлическим звоном упал на стол. — Завтра иду на рынок за инструментами. Посмотрю, что у них тут продается и чем придется работать. Для ремонта многое надобится. Кузьму с собой прихвачу, чтобы с покупками помог.

— Сим, так мы сами-то с ремонтом не справимся — нужно плотников нанять и как минимум еще одну служанку найти. Ты будешь за прораба, а я — отвечать за кухню. Кузьму заставим во дворе навести порядок.

На том и порешив, каждая занялась своим делом — Любаша взялась за приготовление ужина, а Сима — за уборку.

Вечером, когда слуги вернулись с ярмарки, женщины, всех накормив, уставшие, отправились спать в ту комнату, которую им выделил хозяин замка.

Едва головы коснулись подушек, подруги тут же крепко уснули.

— Ай, хороша! — восхищенно оглядывая смущенную Наську с головы до ног, протянула Сима, дожевывая кусок грушевого пирога, который недавно вытащила из печи Любаша.

— И не говори, — поддакнула подруга, потягивая ароматный чай, заваренный на травках. — Слушай, Сим, а я тоже такой сарафанчик хочу, как у Насти, а то что это я в этом старом балахоне хожу, как бабка старая.

— Так ты и есть бабка, только молодая, — хохотнула Фима, не отрывая взгляда от девушки.

Настя же, смущенно шаркнув ногой по полу, скромно ответила:

— Это мне вчера просто повезло — Кузьма помог цену сбить, да еще сверху доплатил немного.

— Ишь ты, джентельмен. — довольно хохотнула Люба.

Настя, зардевшись, аккуратно присела на краешек скамьи, с опаской поглядывая на кусок пирога, что стоял напротив нее. Она еще не привыкла, что новые кухарки не желают мириться с хозяйскими порядками, и всячески стараются ее накормить. Осторожно отломив маленький кусочек, и положив его в рот, девушка блаженно зарыла глаза. Она не ожидала такого восторга чувств от ощущения приятной фруктовой сладости.

— Какая вкуснотища! — еле сдержавшись, чтобы не закричать, проговорила служанка. — Но я свой кусок, пожалуй, отдам Кузьме. Он помог мне, а я ему приятное сделаю.

Девушка соскочила с места, твердо намереваясь накормить голодного мужика.

— Стоять! — резко скомандовала повариха. — Садишь и ешь, тут всем хватит. Я специально испекла два пирога — один для Кощея, а другой для нас. Сейчас Кузьму твоего кликнем…

— Да никакой он не мой. У меня, между прочим, и жених уже есть. — девушка, густо покраснев, опустила глазки в пол.

— Да кто же? — удивленно всплеснула руками Серафима, пристально вглядываясь в Настю.

— Плотник он, из города. Правда, мы с ним пока не знакомы, — еще больше краснея, проговорила служанка. — Но когда я бываю на ярмарке, он глаз с меня не сводит! А вчера даже хотел заговорить, но увидел Кузьму…

— Так это же очень хорошо, что он плотник — нам как раз нужны рукастые мужики. Вот сейчас позавтракаем с Кузьмой, и поедем в город, — хитро улыбаясь, сказала задумчивая Сима. — И ты, Наська, едешь с нами.

— А как же хозяин? — радостно жуя, спросила девушка.

— А это уже мои проблемы. — твердо заверила ее старшая из подруг.

Настя, чуть не подавившись пирогом, быстро прильнула к кружке с чаем, пытаясь не закашляться.

— Да он же нас всех в…

— В лягушек превратит? — хохотнула Сима. — Так этот вопрос мы с ним уже прояснили… Не боись, малая, живы будем — не помрем.

Когда женщины допивали чай, в дверях возникла нескладная фигура Кузьки. Сконфуженно поглядывая на сытые лица веселых женщин, он немного стушевался, но от пирога с чаем не отказался. Быстро заглотил пару кусков и поспешил запрячь в старую скрипучую телегу дряхлую кобылку.

— Кузька, мать твою! Сколько лет этой кляче? — воскликнула, очумевшая от ее вида, Серафима. — Не иначе, ровесница Кощея.

— Так где ж я вам молодую найду? — разводя руки в стороны, воскликнул слуга.

— А ты ее яблочками кормить не пробовал? — лукаво прищурив взгляд, поинтересовалась Сима.

— Нет, — почесывая макушку, ответил мужик. — Они ж хозяйские!

— А кобыла чья?

— Хозяина.

— Ну и? — хитро приподнимая бровь, подталкивала его к правильному решению женщина.

— Что? — недоумевая, поинтересовался Кузьма.

— Беги скорее в сад, да собери упавшие яблоки. Поверь, этой кляче они нужнее, чем Кощею.

Слуга, пожав плечами, согласился, бодро направившись в сторону сада.

Через некоторое время во дворе вместо полудохлой животины, стояла крепкая, пышущая здоровьем и красотой молодая и резвая кобылка.

— Теперь-то мы быстро до города домчим! — с восхищением взирая на приплясывающую лошадь, сказал Кузьма.

Вся троица, усевшись на телегу, выехала за ворота замка.