Шрифт:
Закладка:
Иосиф, согласно этим историям, понимал силу хранения и убедил фараона хранить зерно в хорошие годы как защиту от бедствий. Когда на регион обрушилась засуха, он смог накормить Египет и расширить его могущество. В это тяжелое время Иосиф привел свое племя пастухов из Ханаана в центр Египта, где им было разрешено поселиться. Когда Иосиф умер, его забальзамировали и похоронили по египетскому обычаю, как и подобало его положению.
После смерти Иосифа и дружественного фараона Египет ополчился против иностранцев. К счастью, один из них, по имени Моисей, был усыновлен новым фараоном и пользовался привилегиями и образованием члена царского дома. После долгих метаний туда-сюда ему, наконец, удалось убедить фараона позволить пастухам вернуться на родину предков в Ханаан, куда он привел их и их религию, основанную на едином боге.
В обширных записях египетских писцов нет никаких упоминаний об этих ханаанских пастухах, да и не следовало ожидать. Полускотоводы с периферии этой далекой империи приходили и уходили, не оставляя следа в памяти фараонов и в летописях государственных дел. Не имея этнической концепции государственности, египтяне женились на чужеземках и покупали иностранных рабов в зависимости от своих потребностей. (Есть предположение, что Нефертити могла быть родом из Месопотамии, поскольку ее имя означает "Прекрасная пришла", что позволяет предположить ее прибытие из-за границы). Единственное упоминание об этих сложных отношениях между пастухами и их египетскими владыками можно найти в более поздних писаниях пастухов, которые стали известны как еврейская Библия, после того как они обосновались в Ханаане и основали небольшое королевство с центром в городе Иерусалиме.
Две важные фигуры из этой группы - Моисей и Иосиф - согласно их собственным писаниям, описываются как египетские администраторы и писцы. Моисей, чье имя по-египетски означает "дитя", то есть "дитя", является тем, кто, согласно традиции, записал историю этих людей, тем самым привнеся культуру писцов Египта в группу, чей образ жизни не зависел от письменности.
Религия, описанная в еврейской Библии, основанная на едином боге, радикально отличалась от всего остального в то время - за одним исключением: Недолговечный бог Нефертити - Атен. Может ли быть совпадением, что эти две культуры, столь тесно взаимосвязанные, пришли к радикально новому эксперименту в форме монотеизма? Египетские записи, конечно же, стерли эксперимент с Атеном. Еврейская Библия, в свою очередь, возможно, хотела подчеркнуть независимость своего народа от Египта (даже если она признает огромную роль Египта в жизни Моисея и Иосифа), и, возможно, хотела избежать ссылок на египетские модели. Если заимствование и имело место, то все следы его исчезли.
С тех пор как в конце девятнадцатого века был обнаружен эксперимент с Атен, различные деятели культуры были заинтригованы возможной связью между культом Атен и иудаизмом. Лауреат Нобелевской премии романист Томас Манн потратил более десяти лет на то, чтобы превратить историю Иосифа и его братьев в четырехтомный роман, в котором он помещает Иосифа при дворе Ахенатена. Его современник Зигмунд Фрейд пошел дальше и предположил, что Моисей был просто египтянином, убежденным сторонником эксперимента с Атенем, который после смерти Ахенатена отправился в изгнание и проповедовал новую монотеистическую веру группе ханаанеев, где она постепенно превратилась в то, что мы знаем как иудаизм.
Я не думаю, что нужно заходить так далеко. Несмотря на радикальный характер культа Атена, установленного Нефертити и Ахенатеном, а также скульпторами, такими как Тутмос, этот культ не был похож на монотеизм, который мы ассоциируем с иудаизмом и его преемниками - христианством и исламом. Хотя Нефертити и Ахенатен пренебрегали другими богами, они не объявили их поклонение вне закона, как это делает еврейская Библия в своей первой заповеди - "Не должно быть у тебя других богов перед мной". В отличие от иудаизма, культ Атена не был обязательным для простого народа, только для придворных и элиты (ни статуи Нефертити и Ахенатена, ни статуи Атена не были найдены в домах рабочих). Поклонники других египетских богов продолжали играть определенную роль за пределами новопостроенной столицы.
Эксперимент с Атеном также не включал ничего подобного радикальному закону против любого изображения божества, который мы знаем из иудаизма и ислама (иначе скульпторы не смогли бы изобразить Нефертити и Ахенатена, греющихся в лучах своего бога). Наконец, иудаизм, христианство и ислам превратились в религии, основанные на тексте: священном писании. Египет действительно ассоциировал некоторые тексты со священными, но "Книга мертвых" и "Великий гимн" не были похожи на еврейскую Библию или Коран - а именно, на единственный источник и посредника между богом и его народом.
Тем не менее, остается интригующим тот факт, что две интенсивно переплетающиеся культуры разработали версии того, что мы называем монотеизмом, хотя, вероятно, в разное время. Возможно, вопрос влияния, прямого заимствования, не является самым важным. Каждый человек находится под чьим-то влиянием; каждый случай оригинальности можно проследить на примере вещей, заимствованных у других. Мы все опоздавшие, с тех пор как мы развили технику культурного хранения, которая предоставила прошлое в наше распоряжение. Важно не то, что мы заимствуем, а то, как мы заимствуем, что мы делаем из того, что находим. То, что группа еврейских изгнанников сделала из эксперимента Атен, если они вообще с ним столкнулись, совершенно отличается от него и заслуживает того, чтобы о нем помнили как о великом достижении.
Важность того, как мы заимствуем у других, связана с тем, как мы заимствуем у прошлого, то есть с тем, как мы помним. В случае с Нефертити и Ахенатеном, они были почти забыты, потому что их имена были удалены из списков царей, со статуй и из других записей. Если об этих двух радикалах и упоминалось, то только для того, чтобы осудить их. В течение следующих нескольких тысяч лет Ахенатен был известен только как "преступник из Амарны". Это стирание было удивительно эффективным и смогло удалить Нефертити, Ахенатена и их эксперимент из истории, создав загадку, которая постепенно была решена только в девятнадцатом и двадцатом веках. Это была горькая ирония: две королевы, которые сделали все, чтобы порвать с прошлым, сами были вычеркнуты из него.
Если эксперимент Нефертити и Ахенатена с монотеизмом был причиной того, что они были почти забыты, то теперь это причина, по которой мы помним о них. Нам так важен этот короткий эпизод в истории Египта, потому что
