Когда твоя пара не принимает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать, по ощущениям это сравнимо с адом на земле.

Но даже от этого ада ты кайфуешь. Сдерживаешься каждый раз, даешь ей вить из тебя веревки.

Ты крепко подсел на нее и готов прощать ей буквально все, даже ее попытки тебя убить.

И ты ни за что не согласишься, чтобы этот ад прекратился, нет. Ты будешь отчаянно желать его продолжения, потому что этот ад делает тебя живее, чем когда бы то ни было.

Не в силах пошевелиться и лежа в луже собственной крови, ты все равно хочешь ее… даже когда знаешь, что это она убила тебя.

Хочешь ее.

Давай начистоту, ты ведь мог бы не допустить этого, причем не приложив особых усилий.

Это не она убила тебя, а ты дал ей себя убить.

Посчитал, что за пару дней с ней ничего не случится. Старик не для того приложил столько усилий добраться до нее, чтобы сразу пустить в расход.

Накинул на нее пару защитных заклятий, на всякий случай.

И дал свое согласие на это.

Потому что иначе она бы не простила тебя и всегда мечтала о том, чтобы прикончить тебя.

Ты дал ей шанс сдержать свое слово и почувствовать себя сильной. Способной постоять за себя и отомстить.

А еще до последнего надеялся, что не решится. Что в самый последний момент что-то в ней дрогнет, и она поймет, что ты ей не так уж и безразличен, как она хочет показать.

Проверил?

Не дрогнуло.

Но только это ничего не меняет, и мы оба знаем, что это еще не конец.

Ульяна…

Как только найду… пусть эти несколько дней ты почувствуешь себя победителем, но как только найду…

Ульяна

— Подойти ко мне, ведьма, — командует Мадлена.

Я решительно шагаю к троллихе и она кладет свои руки мне на шею. Закрывает свой единственный глаз и начинает что-то бормотать.

В моем теле тут же активизируются неведомые мне до этого момента потоки и начинают циркуляцию от головы к стопам и обратно.

Пока вроде бы совсем не больно и даже приятно. За исключением тех потоков, движение которых затруднено. В местах зажимов мой организм чувствует себя не слишком комфортно.

— Ты посмотри, да у тебя тут понаставлено блоков, — прерывает свое бормотание Мадлена, не открывая глаза.

И тут же добавляет.

— Ну ладно, перейдем теперь к делу.

Ее руки перемещаются к задней стороне моей шеи и шершавые пальцы накрывают мое тату.

Как только это происходит, меня, словно острой иглой, пронзает такая боль, что я сгибаюсь пополам и из моих губ вырывается сдавленный стон.

— Спокойно, спокойно, девочка, я ведь тебя предупредила.

Да, предупредила, но не настолько же…

Черт, вот же черт!

У меня будто все внутренности разрывает.

И это так больно, чертовски больно… невозможно терпеть…

Можно сойти с ума… почему так?

Кажется, что этой боли не будет конца, но я не могу прекратить и отстраниться. У меня не получается.

Я не могу терпеть…

Но мне не остается ничего, чем только терпеть, терпеть…

Как же мне выдержать это и не умереть?

Демид

Сознание возвращается постепенно.

Когда я вновь открываю глаза, то чувствую привычное болезненное ощущение, будто лежу на раскаленной докрасна сковороде.

Нестерпимая жажда, удушливый жар пустыни.

Все как всегда.

Потому что именно в этом месте я возрождаюсь. Потому что здесь я умирал в свой самый первый раз сотни лет назад, когда еще был человеком и когда пребывал в счастливом неведении относительно того, как устроен мир. Уверенный, что это будет концом, а не началом.

Я заставляю себя подняться на ноги, но тут мое тело пронзает такой острой болью, что я сгибаюсь пополам и валюсь обратно на горячий, раскаленный солнцем песок.

Черт, что за хрень?

Но не успеваю подумать, как новый виток боли скручивает, заставляя уткнуться лицом в песок и выворачивает буквально наизнанку.

Грудь сдавливает, как никогда раньше, и одно из тату начинает гореть так, что я готов содрать кожу, лишь бы унять эту боль.

Что за…

И тут до меня, наконец, доходит.

Она-решилась-на-то-чтобы-стереть-мою-метку.

Сука.

Она пошла на это.

Новая волна боли выворачивает изнутри, не давая соображать, но я знаю, что она испытывает сейчас точно такую же боль. Точно такую, нахрен боль, что и ты, и сейчас ее колбасит, будто по кусочкам разрывает все ее внутренности, один орган за другим, и это не закончится быстро.

Сто процентов она не знала, что так будет.

Это все старик, он нашел… нашел того, кто сможет… старая карга!

Они хотя бы предупредили ее?

Ходячие трупы, только доберусь до них и мало им не покажется. Плевать на Круг и его равновесие. Достали. Сотру с лица земли весь их, нахер, круг и гоблинскую долину впридачу.

Между очередным приступом концентрирую свои силы и расслабляюсь. Точнее, пытаюсь это сделать. Ну же, блядь, давай. Открываю свою защиту с тем, чтобы принять ее боль на себя.

Вначале ничего не происходит, но вот постепенно я чувствую, как моя боль становится ярче, сильнее, болезненнее. Тело сгорает заживо. Давление нарастает, а из глаз брызгает кровь.

Я почти теряю сознание, но это означает, что ей становится легче.

Бывал ли я в переделках похуже?

Не уверен.

Пройти через свою часть я бы смог, но двойной ударной дозы мое тело точно не выдержит.

Значит, придется снова умирать.

По крайней мере, не успел далеко отойти.

Дыхание спирает, потому что я уже делаю это, медленно умираю. Плевать, но только это происходит пиздец, как медленно. Если и есть ад на земле, то сейчас я как раз в его центре.

Маленькая глупая дурочка. Я же все равно тебя найду, даже без метки.

Ульяна

Мне кажется, я сейчас заору и буду орать очень долго и громко, потому что я больше не в силах терпеть этой пытки. А старуха все держит и все не отпускает меня.

Я слишком слаба, чтобы вырываться и мне слишком плохо для того, чтобы собрать свои силы и попытаться вырваться из ее цепких лап.

Когда мне кажется, что дальше терпеть я просто не смогу, боль неожиданно начинает уходить.

Она становится все меньше, и меньше, пока не исчезает совсем.

Ловлю ртом воздух, не в силах поверить, что все, наконец, закончилось и я больше никогда не вернусь в этот ад.

Голова кружится, я еще я