примера. Один на сложение, один на вычитание и один на умножение. Эти, кстати, не шестизначные, как в контрольной, а восьмизначные. Ну и хрен с вами. Я и в уме считать в столбик умею.

Больше Миша даже не пытается сопротивляться, когда я заношу палец и начинаю выводить цифры.

Я пишу первый ответ, второй. Чувствую спиной пристальный взгляд Федора Ивановича. Наконец, слегка повозившись, я решаю и третий пример. Мишка нерешительно поворачивается к учителю, переминается с ноги на ногу, боязливо прячет руки за спину.

— Богщев! Погазительно! — внезапно разражается восхищенным воплем учитель. — Я не вегю своим глазам, Богщев! Ты даже не пгедставляешь, как ты меня удивил! Стоит отметить, очень пгиятно удивил. Я гогжусь тобой, Михаил! Видишь, как оно? Взял, подучил тему и написал конгтольную на пятегку. Молодец! Можешь ведь, когда захочешь! Садись, Михаил, заслужил.

Мишка медленно возвращается на место под ошалевшие взгляды одноклассников. Он садится и в этот же миг пэку пиликает, вспыхивает экран:

«Ваш школьный рейтинг повысился на два пункта», «Ваш общий рейтинг 43», «Семейный рейтинг 98».

Мишаня берет стилус и пишет мне на планшете:

«Спасибо».

Я ничего не отвечаю, но мне приятно.

Остаток урока мы наблюдаем за тем, как на доске поочередно вспыхивают фамилии одноклассников и их результаты контрольной. Несколько человек не успевают сдать, Федор Иванович дает им дополнительные пять минут с оговоркой, что оценка теперь все равно будет на балл ниже.

После наступает перемена. Дети носятся по классу, хохочут, безобразничают, что-то изучают в своих голограммах на браслетах.

Мишка меняет обложку учебника на «Русский язык», а я радуюсь, что он тут есть. Какое-то время он сидит, ничего не делает, а после осторожно пишет в планшете:

«Кто ты?»

Тут же отвечаю:

«Я тот, кто будет тебе помогать. Но не всегда. Я не знаю, сколько здесь пробуду».

Мишка несколько секунд находится в замешательстве, затем снова мне пишет:

«Ты мой ангел-хранитель?»

Ага, ангел. Куда там?

«Почти», — отвечаю я.

«Где ты? Как тебя увидеть? Как тебя называть?» — пишет Мишаня.

Я только собираюсь ответить, и уже вывожу: «Меня зовут Лёня», как перед глазами вспыхивает надпись:

«Нарушение правил взаимодействия с одержимым. Попытка обхода правил. Общение не входит в способность сопряжение. Письменное общение с одержимым № 1 заблокировано. При повторной попытке обхода правил будет наложен штраф».

Ну вот, приехали. А ведь так все хорошо начиналось.

Оказывается, тут еще и правила какие-то есть. Спасибо, мать вашу, что заранее предупредили, блин. Как вообще можно следовать правилам, о которых даже не догадываешься? Идиотизм!

«Ты здесь?» — тем временем пишет мне Мишка.

Я свирепо молчу.

«Я сошел с ума?» — снова пишет Мишаня.

Чтобы совсем не вводить мальчишку в замешательство, я на несколько секунд беру контроль руки, вожу ею в воздухе, давая понять, что я тут. Жду — вроде предупреждений больше нет. Но теперь я опасаюсь вообще как-либо взаимодействовать со своим одержимым.

— А так ты меня слышишь? — шепотом спрашивает Мишка.

Я бью в раздражении рукой по парте. Решаю, что нужно завязывать реагировать на его вопросы. Вдруг система снова решит, что это обход правил. Штраф мне не нужен, к тому же не известно, что там еще за штраф. Эта система такая непредсказуемая, что лучше, наверное, и не узнавать.

Мишка предпринимает еще несколько попыток поговорить со мной. Жалко парня, но я не реагирую. Он, кажется, расстраивается.

Урок русского языка проходит без приключений. Я откровенно скучаю. Потом наступает большая перемена и все дети уходят в столовую. Мишка остается в классе.

Ну вот, даже не пришлось заставлять его не тратить обеденные деньги и голодать. Он сам на обед не пошел. Наверное, собирает на что-то. Я тоже так в детстве делал.

Всю перемену Мишка ходит по опустевшему классу и шепотом взывает ко мне.

— Ты еще здесь? Подай какой-нибудь знак.

Я борюсь с желанием как-то отреагировать. Мишаню по-человечески жалко, у него походу совсем нет друзей. Если бы со мной в детстве подобное приключилось, я бы уже все уши товарищам прожужжал. Они бы, конечно, не поверили, но выбора бы у них все равно не было. Им бы пришлось слушать все о моем новом друге, живущем в правой руке. А Мишка нет, сам с собой говорит бедолага.

— Ты, наверное, уже ушел, — грустно произносит Миша.

На какое-то время он замирает, мы смотрим в одну точку, потом подопечный говорит:

— Если ты меня слышишь, подними руку. А если нет, — Мишка печально вздыхает: — тогда не поднимай.

Я не поднимаю, но у меня от этой картины сердце кровью обливается. Хотя я человек едва ли сентиментальный.

Одноклассники начинают возвращаться в класс с обеда, Мишка идет и садится на место, меняет обложку учебника с русского на географию.

Географичкой оказывается крупная женщина с гнусавым скучным голосом. Сама тема урока тоже едва ли интересная: «Реки и озера родного края». Тоска смертная.

После географии наступает урок рисования. Мы с Мишкой рисуем коня, я немного помогаю. Получается так себе, у коня слишком большая голова и кривые несуразные ноги. Подопечный, понимая, что я снова здесь, начинает бормотать под нос и снова пытается со мной поговорить.

Я, скрепя сердце, стойко не реагирую.

Наконец, учебный день завершается. Мы идем за школу, по пути Миша разговаривает вслух. Малой по-прежнему не теряет надежды, что я все-таки его слышу:

— Булкин задолбал меня уже! Каждый день отбирает деньги, — зло жалуется он. — Козел! И Гасанов с Муравьевым, подпевалы его, тоже кретины. И знаешь, что самое обидное? У них с деньгами все в порядке. У ихних родителей рейтинги выше ста пятидесяти, у Булкина вообще батя в ростовской партии Света. И на обед им дают побольше чем мне. А эти гады все равно меня трясут.

Я молчаливо сочувствую Мишане и продолжаю слушать.

— Я вообще не трус, чтоб ты знал, — заявляет он. — Я этому Булкину тоже пытаюсь отвечать, пару раз даже треснул в морду. Но они жеж не по-честному. Они втроём на одного. Ф-ф-ф-фух! Гасанов с Муравьевым мне руки выкрутят, а Булкин по карманам шарит и по портфелю, пока не найдет мои эмдешки. А я не просто так их коплю, я хочу в секцию записаться. По боксу. Но там обувь нужна, одежда и перчатки. А хорошие перчатки стоят двадцать эмдэе. Мама с папкой не могут мне их купить.

Мишаня скорбно вздыхает. Я про себя думаю, что ему и вправду не помешало бы походить на бокс. Спорт вообще неплохо закаляет характер и формирует