«Адам» возвратился из поездки в Берлин во второй половине июня 1942 г. и рассказал «Кину», что ему удалось встретиться с «Бергом». «Берг» по своей инициативе предложил условия явки для установления контакта с ним, если это потребуется. Инициатива агента объяснялась тем, что «Берг» собирался поменять квартиру. В его зашифрованной записке сообщалось: «Нет анодов. Достаю источники питания. Ганс вызывает безрезультатно. Пытаемся сделать все. Берг»[92]

Из полученного послания в Центре сделали вывод, что дела у «Корсиканца» и «Старшины» осложняются и им необходима помощь на месте. О проблемах «Берга» было проинформировано РУ КА.

К этому моменту положение разведчиков-чекистов немного улучшилось. У них появилась собственная база для подготовки нелегалов для заброски в глубокий немецкий тыл и подходящие для этого люди. Несколько месяцев на подмосковном объекте обучалась группа антифашистов-интернационалистов. Среди них были А. Хесслер и Р. Барт.

А. Хесслер за 32 года жизни сменил немало рабочих профессий. Убежденный революционер, он подвергся преследованиям в Германии и был вынужден эмигрировать. На стороне республиканских сил он в 1936 г. сражался в Испании против фашизма как комиссар роты, а потом и ее командир. После ранения лечился в Испании и во Франции. Французские власти выслали Хесслера в Советский Союз. После полного выздоровления он работал на Челябинском тракторном заводе. Там же познакомился с К. С. Рубцовой, врачем, ставшей его женой. Кандидатура Хесслера, он же «Франц», «Бруно», «Хельмут Виснер», «Вальтер Штайн» – не вызывала сомнений[93].

В напарники Хесслеру для его подстраховки выбрали Роберта Барта («Бек»). Ровесник Хесслера, он происходил из рабочей семьи, по профессии печатник. С 1929 г. состоял в КПГ, подвергался гонениям. В 1939 г. призван в немецкую армию. 2 марта 1942 г. Барт сдался в плен Красной армии под Харьковым[94]. Добровольно согласился пройти курс обучения в разведшколе. Проверка Барта через Исполком Коммунистического Интернационала подтвердила сообщенные им о себе сведения.

В ночь с 4 на 5 августа 1942 г. «Франц» и «Бек» были сброшены на парашютах под Брянском в районе действия партизанских отрядов. В десятых числах августа они благополучно прибыл в Берлин под видом отпущенных на отдых военнослужащих вермахта[95]. «Франц» должен был осесть в Берлине и наладить устойчивую связь с Москвой, ему дал явки к «Тенору», «Ани», «Бергу» и адрес «Корсиканца»[96].

На первое время «Бек» обеспечил «Франца» жильем у родственников в Берлине. После этого они расстались. Явки «Беку» к берлинским подпольщикам не давались. Ему следовало надежно обосноваться в Берлине и в дальнейшем выйти на радиосвязь с Центром.

С помощью «Тенора» «Франц» встретился с Шульце-Бойзеном, установил контакт с Коппи[97]. На квартире Брокдорфов он и «Кляйн» развернули рацию и в сентябре дважды попытались наладить двустороннюю связь с Москвой.

Внезапно «Франц» на длительное время исчез. Он появился в эфире только 8 октября 1942 г. и коротко сообщил, что положение тяжелое, что он трижды сменил квартиру, поступают тревожные сведения относительно берлинских антифашистов[98].

Графиня Эрика фон Брокдорф

В середине октября 1942 г. начались аресты. 15 октября 1942 г. от «Франца» была принята путанная, подозрительная телеграмма, в тексте которой повторялись отдельные столбцы цифр. Но в Центре не придали этому значения. Днем раньше, 14 октября 1942 г., такая же неразборчивая телеграмма поступила и от «Бека», похожая на обусловленный в Москве сигнал тревоги[99].

В конце октября 1942 г. руководство внешней разведки обратилось в штаб-квартиру радиосвязи за разъяснениями, какие же телеграммы были приняты?

Радиосвязь с корреспондентом 4–24 («Бек»), ответил радиоцентр, проходила чрезвычайно напряженно по причине слабой его слышимости и плохой работе на ключе, вследствие чего прием каждой группы цифр радиограммы производился по нескольку раз. Установить точно, давал ли корреспондент повторения групп в смысле его работы под диктовку или же по причине плохого радиоприема невозможно[100].

«Бек» использовался гестапо как радист, пока аналитики внешней разведки в начале 1943 г. не дали заключение: все его сообщения носят поверхностный характер и, по-существу, провоцируют Центр на постановку новых заданий, раскрывающих явки наших агентов, посылку денежных средств и раскрытие тайников впустую. От продолжения связи с ним отказались. В 1945 г. «Бек» оказался в плену у американцев, которые передали его советской стороне. «Бек» был доставлен на Лубянку. Особое совещание обвинило его в предательстве и сотрудничестве с гестапо, стандартное обвинение, предъявленное многим разведчикам, побывавшим в застенках гестапо, и приговорило к высшей мере наказания[101].

Операция «Франц» – «Бек», хотя и не достигла полностью намеченной цели, была очень важна: в то время, как вермахт рвался к Сталинграду и уже предвкушал скорую победу, два советских разведчика проникли в Берлин, а один из них встретился с представителями антифашистской группы.

Руководство внешней разведки, не получая регулярных известия из Берлина, не теряло надежду связаться с антифашистами. С этой целью чекисты предприняли новую попытку выяснить положение А. Кукхофа и других членов организации с помощью РУ КА. В конце 1942 г. и начале 1943 г. разведуправление Красной армии на запросы Фитина дважды ответило примерно одно и тоже: наш человек в Берлине обращался по указанному телефону, но никто к аппарату не подошел[102].

К этому времени основное ядро берлинской группы было разгромленно нацистской контрразведкой.

«В середине 1942 г., – писал в мемуарах Шелленберг, – нам удалось проникнуть в крупнейшую советскую шпионскую организацию, которая впервые появилась в поле нашего зрения летом 1941 г., создав обширную сеть радиосвязи. Мы дали этой организации название «Красная капелла», (в противоположность «Черной капелле» – группа сопротивления, сформировавшаяся вокруг адмирала Канариса и генерала Остера)»[103].

Шелленберг имел в виду, что только в середине июля 1942 г. немецкие дешифровальщики прочитали телеграмму Москвы, адресованную в августе 1941 г. первоначально Л. З. Трепперу, а затем переадресованную А. М. Гуревичу с заданием посетить Берлин. Из этой телеграммы контрразведка узнала, что в Берлине действует подпольная организация, связанная с Москвой. В документе назывались: А. Кукхоф, «Арвид» и «Харо», приводились два адреса – Кукхофа и Либертас Шульце-Бойзен их домашние телефоны, пароли для связи. Были указаны клички еще пяти членов организации, давались явки для связи с разведчиками-чекистами в Стамбуле и Стокгольме, а также говорилось о предстоящем прибытии в Берлин курьеров или связников. Это было больше чем достаточно, чтобы начать разработку «Хоро» и «Арвида», но далеко не все, чтобы разобраться в сложном сплетении имен и лиц[104].

Как и когда немецкой контрразведке удалось прочитать то, что считалось недоступным и не могло быть раскрыто обычными методами дешифрования? После начала войны Германии против СССР «функабвер» – служба радиоперехвата военной разведки Германии обнаружил активную работу