на вершине горы Арарат. В его жилах нет теплой живой крови. Он нежить. Его прокляли, он весь насквозь фальшивый – из тех, кто лжет просто из любви к вранью. Он олицетворение вероломства. Женщину, которую сегодня он прижимает к груди, он оставит без всяких колебаний, отшвырнет, словно надоевшую игрушку, так, словно они никогда не были близки. Он сбежит от нее ночью, как вор, и навсегда забудет о ее существовании! Но мститель идет по его следу, скрываясь в тени, прячась среди скал. Он наблюдает за ним и ждет, когда наступит подходящий момент. И он уже скоро! Да, день мстителя придет! Тот самый долгожданный день!

С этими словами хозяин дома, до этого лежавший на кровати, принял сидячее положение, вытянул руки над головой и издал оглушительный злобный вопль. После этого он несколько успокоился, снова улегся, подложив одну руку под голову, и опять принялся меня пристально разглядывать. Наконец он задал мне вопрос, который в сложившихся обстоятельствах показался мне весьма и весьма странным.

– Вы ведь знаете, в каком доме живет великий Пол Лессингем, политик и государственный деятель?

– Нет, не знаю.

– Лжете! Вы знаете!

Вместе с этими словами изо рта моего собеседника вырвалось нечто вроде рычания – своей фразой он словно бы злобно хлестнул меня по лицу.

– А я говорю, не знаю. Те, кто находится в моем положении, понятия не имеют о том, где живут такие люди, как Пол Лессингем. Возможно, мне несколько раз попался где-нибудь его адрес в напечатанном виде. Но, даже если и так, я его не запомнил.

– Значит, вы не знаете его адреса? Что ж, хорошо! Я вам покажу его жилище. Дом великого Пола Лессингема.

Я не понял, что именно мой собеседник имел в виду. Однако в скором времени мне, по-видимому, предстояло это узнать. (Так оно и случилось – и, должен сказать, для меня это стало ошеломляющим открытием.) В манерах хозяина дома ощущалось нечто такое, что делало его похожим не столько на человека, сколько на животное. За неимением лучшего варианта сравнения я бы сказал, что в нем было что-то от лисы. В его интонациях смешивались горечь и насмешка.

– Слушайте же меня внимательно, напрягите до предела ваш слух. Не отвлекайтесь ни на что. Впитайте мои слова как следует и сделайте все именно так, как я скажу. Собственно, я даже мысли не допускаю, что вы можете меня ослушаться – о нет, этого просто не может быть!

Мой собеседник сделал небольшую паузу – не столько для того, чтобы перевести дух, сколько с целью дать мне возможность осознать мою беспомощность, особенно очевидную на фоне его ехидства.

– Итак, вы забрались сюда через окно, как вор. И выйдете вы из этого дома, как дурак, тоже через окно, и отправитесь к дому великого Пола Лессингема. Вы говорите, что не знаете, где он живет? Что ж, я вам покажу. Я выступлю в роли гида. Невидимый в темноте ночи, я отведу вас туда, куда вы должны будете попасть. Вы отправитесь в дорогу как есть – босым, с непокрытой головой и без какой-либо одежды, способной прикрыть вашу наготу, за исключением накидки. Вам будет холодно, на ваших ногах появятся кровоточащие порезы – разве вор заслуживает чего-то другого? Конечно, если кто-то вас увидит, он в лучшем случае примет вас за сумасшедшего, и это может создать проблемы. Но не беспокойтесь и не теряйте присутствия духа. Пока я буду находиться рядом с вами, вас никто не заметит. Я сделаю так, что благодаря накидке вы станете невидимым. Так что вы сможете без особого труда добраться до дома великого Пола Лессингема.

Хозяин дома снова на какое-то время умолк. От его диких слов мне стало совсем не по себе. Более того, я почувствовал ужасный душевный дискомфорт. Мне почему-то показалось, что слова, слетевшие с его губ, каким-то странным, необъяснимым образом сковали мои руки и ноги и обвились, словно путы, вокруг них и моего туловища. У меня возникло неприятное ощущение, будто они стягивают меня все туже и туже, делая все более беспомощным, так что вскоре мне начало казаться, что меня спеленали, словно младенца. При этом я уже вполне отчетливо осознавал, что какие бы дикие, сумасшедшие указания ни давал мне человек на кровати, у меня не было иного выбора, кроме как их выполнять.

– Когда вы окажетесь около его дома, вы остановитесь, осмотритесь и найдете окно, удобное для проникновения. Возможно, какое-то из них будет открыто, и тогда вы заберетесь в жилище Лессингема так же, как проскользнули в мое. Если же такового не окажется, вы сами откроете одно из них. Как вы это сделаете – ваше дело, меня это не касается. Вам придется применить воровские навыки, чтобы оказаться внутри.

Чудовищность того, что говорил этот человек, вызвала у меня внутренний протест и заставила попытаться противодействовать его чарам. Сделав над собой огромное усилие, я попробовал продемонстрировать ему, что во мне еще осталось нечто человеческое, что я еще не полностью лишен воли и способности принимать собственные решения. Правда, должен признаться, что остатки моей воли и способности к самостоятельным действиям с каждой секундой утекали, словно вода сквозь пальцы.

– Я не стану этого делать, – произнес я.

Человек на кровати ничего на это не сказал – лишь вперил в меня взгляд своих глаз. Их зрачки стали расширяться и вскоре, казалось, полностью закрыли радужную оболочку.

– Сделаете. Слышите? Я говорю, что вы это сделаете.

– Я не вор, я честный человек. С какой стати я стану творить такое?

– Потому что я вам приказываю.

– Будьте милосердны!

– К кому? К вам или к Полу Лессингему? А разве кто-нибудь проявил милосердие по отношению ко мне, чтобы я платил людям той же монетой?

Человек на кровати какое-то время помолчал, а потом заговорил снова. Он еще раз повторил свое немыслимое поручение, причем сделал это с таким нажимом, что мне показалось, будто его слова буквально прожгли мой мозг.

– Используя навыки вора, вы проникнете в его дом, а затем, оказавшись внутри, как следует прислушаетесь. Если все будет тихо, вы проберетесь в комнату, которую он называет своим кабинетом.

– Как же я ее найду? Ведь я не имею никакого представления о плане дома.

Вопрос дался мне с огромным трудом. Я почувствовал, как от напряжения у меня на лбу, над самыми бровями, выступили капли пота.

– Я вам покажу.

– Вы что, пойдете со мной?

– Да. Я все время буду находиться рядом. Вы не сможете меня видеть, но я там буду. Так что не бойтесь.

Его претензия на обладание некими сверхъестественными возможностями – а речь, судя по всему, шла именно об этом, – казалось бы, была нелепой и абсурдной, но я находился не в том состоянии и положении, чтобы попытаться даже намекнуть на это. Между тем мой мучитель продолжал:

– Оказавшись в кабинете, вы откроете определенный выдвижной ящик в бюро, стоящем в углу комнаты, – я сейчас отчетливо его вижу. Оказавшись на месте, вы тоже его заметите. Вам нужно будет открыть его.

– А он будет заперт?

– И все же вы его откроете.

– Но каким образом я это сделаю?

– Используя воровские навыки и умения. Еще раз вам говорю – это ваша проблема, а не моя.

Я не попытался что-то ответить. Да, можно было предположить, что с помощью злонамеренного и безответственного использования некой весьма опасной гипнотической силы, которой его наделила природа, он мог довести свою затею до определенной стадии. Однако он вряд ли смог бы в мгновение ока научить меня вскрывать замки. Если ящик окажется запертым благодаря воле Провидения, то ничего страшного в итоге не произойдет. Однако хозяин дома, похоже, читал мои мысли.

– Вы откроете этот ящик, даже если он будет заперт на два или три замка, – говорю вам, вы это сделаете, – прошипел он и перед тем, как продолжить, немного помедлил. – В нем вы найдете несколько писем – может, два, может, три, я не знаю, сколько именно. Они связаны шелковой лентой. Вы вынете их из ящика, незаметно выберетесь из дома и принесете письма мне.

– Это очень опасно. А что, если кто-нибудь застанет меня врасплох? Например, вдруг я наткнусь на самого мистера Лессингема – что тогда?

– На Пола Лессингема? Даже если вы с ним столкнетесь, вам не следует его бояться.

– Вы серьезно? Но ведь он застигнет меня в его