от огня — те обезьяны были сильны и могучи, как сто тигров, и могли пускать огонь из глаз. Со временем они возгордились собой и стали забывать про огонь. Пламенный бог в наказание лишил их силы. С тех пор обезьяны прозябают, тратя всю энергию лишь для выживания. Но в каждом остался сокрытый огонёк, что тлеет в животе — последняя связь с пламенным богом. И если обезьяна захочет вернуться в лоно огня, она должна с усердием и смирением доказать праотцу свою верность. Тогда однажды вновь сможет стрелять огнём из глаз.

Разумеется, сам Антонио и компания уже были избраны апостолами живого огня и с них должно было начаться великое возвращение к праотцу.

— Посмотрите на людей! Какой силой наделил их Немилосердный, — так Антонио называл своего бога. — А ведь они всего лишь его слуги. Низшая ступень развития. Безволосые обезьяны. Представьте, как одарит великий огонь своих истинных детей, когда придёт время.

Тут молодёжь радостно улюлюкала и принималась делать вид, словно из глаз у них вылетает огонь. Все смеялись и баловались. Хосе как зачарованный пялился вниз на пляшущие вдалеке огоньки и что-то бормотал себе под нос. Антонио с довольством оглядывал преданных слушателей. Настроение его улучшалось день ото дня, и впервые за долгое время Антонио чувствовал себя полноценной обезьяной. Ушло постоянное чувство тревоги и собственной ничтожности. Отныне он больше не пустое место, теперь он — авторитет, и слова его имеют влияние на жизни других.

Антонио ещё не успел заметить, что взрослые обезьяны из стаи потешаются над ним, глядя как половозрелый самец рассказывает сказки малолетним дружкам. Антонио и так не считался элитой общества, хоть и был сыном вожака, теперь же он пал совсем низко.

Амадей смотрел на поведение брата с горечью. Ему было стыдно за него и в то же время неприятно, что над его братом смеются. А ещё он понимал, что скоро вести дойдут до уха Диего, и тогда брату придётся совсем несладко. Скорее всего, его ждёт позорное изгнание. Диего с трудом переносит своеволие Антонио, а если узнает, что он ещё и тлетворно влияет на подрастающее поколение, пощады не будет.

В один из дней Амадей подловил брата, когда тот возвращался от водоёма. Увидев перед собой Амадея, Антонио нахмурился, видом показывая, что не желает ни говорить, ни даже видеть его.

— Что тебе? Пришёл опять уличать меня в чём-то или читать нотации?

— В этот раз тебе лучше действительно послушать меня, — Амадей сказал эти слова с таким серьёзным видом, что Антонио невольно напрягся и обратил всё внимание на брата.

— Твоя эта дружба с молодёжью… От неё не стоит ждать хорошего.

Антонио смутился. Он и не думал, что брат хоть о чём-то знает.

— Нет никакой дружбы, я просто приглядываю за молодёжью.

— Да ладно тебе! Все уже заметили, как они сидят вокруг тебя на холме, часами развесив уши. Молодой Хосе отлынивает от работы, несёт какую-то чушь про пришествие огненного бога и ещё чёрт знает что. Другие не лучше. Все понимают, кто забил дерьмом их головы. И очень скоро они разберутся с тобой, если раньше этого не сделает Диего.

Амадей пристыдил брата. Антонио опустил глаза и съёжился, не зная, что ответить.

— Послушай, просто заканчивай с этим. Ты уже взрослый. Пора искать самку и устанавливать своё положение в стае.

— Да… Наверное.

Антонио выглядел покорным и даже сломленным. Он стоял по струнке и стеснялся поднять глаза на обличившего его брата.

— Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Ты ведь мой брат.

— Да… И спасибо.

Теперь уже Амадею стало неловко от поведения брата.

— Просто разберись с этим, пока ещё не поздно.

Амадей ушёл, оставив Антонио в стыдливых и горьких раздумьях.

* * *

Никогда ещё Антонио не испытывал такого мучительного унижения. Амадей своими словами потряс его, заставив узреть истинное положение дел. И дела его были плохи как никогда. Он предпочёл лёгкое уважение у малолеток, взамен потеряв последнее принятие у старших. Он променял настоящее влияние на пшик.

Антонио сидел на вершине холма, обхватив голову руками. Огонь вдалеке смотрел на него с презрением. Он чувствовал это всей кожей. Величие огня в первую очередь в том, что он никогда не путает настоящую силу и власть с мнимой. Антонио же сумел перепутать верх с низом лишь потому, что захотел пойти лёгким путём. В своих глазах он никогда ещё так низко не падал. Стыд выжигал ему нутро при воспоминаниях о той ерунде, что он говорил, и о том, как важно себя при этом вёл. Стыд был так велик, что порой ему хотелось сброситься с холма, чтобы унять наконец горечь.

Ближе к ночи его навестил Хосе.

— Пошёл к дьяволу, Хосе! Мне сегодня не до тебя.

Хосе как всегда не обиделся.

— Что случилось, Антонио? Чего ты поник? Уныние делает тебя слабым, а слабость — грех в глазах Немилосердного. Ты сам меня этому научил.

Антонио зло поглядел на юнца.

— Ты лучше иди займись насущными делами. Старшие жалуются на тебя. Если не прекратишь сопротивляться, то скоро встретишься лицом к лицу с Диего.

Хосе лишь пожал плечами. Морда его оставалась равнодушной.

— Кто есть Диего перед лицом пламенного бога? Если я начну трястись от страха перед каждой молью, как мне заслужить уважение огня? Не будет искры малой ни трусу, ни слабаку — помнишь?

Хосе был совершенно спокоен. Либо он не отдавал отчёт в своих словах, либо был преисполнен уверенности в них же. Антонио невольно проникся уважением к нему. Может, Хосе был дураком, но он не был трусом. Всё же Антонио понимал, что его подопечного не ждёт ничего хорошего, и в том его вина.

— Забудь про эти глупости, — устало сказал он. — Иди домой и работай по силам на благо общества и своего вожака.

— Ты — мой вожак, — неожиданно сказал Хосе. — Ты научил меня тому, что я велик и что смогу стать кем-то качественно лучше, чем просто ходячим куском мяса, что подбирает крошки с пола и трясётся от каждого шороха в кустах.

Хосе не моргая смотрел прямо на Антонио, показывая, что говорит серьёзно. Антонио был поражён и не знал, что сказать. Парень явно зашёл слишком далеко.

— Я не твой вожак, и не вздумай так сказать при народе. Ты принадлежишь Диего, как и все мы.

Хосе нахмурился. Его явно расстраивали слова Антонио.

— По какой-то причине ты в тупике. И поддался слабости. Я обязан помочь собрату поддержать угасающий