– Здесь дело не в удаче, – снова ответила Нина. – На квантовом уровне Вселенная стремится не к энтропии, а к совершенству. Это значит, что “зоны нетаковости” притягиваются друг к другу с одной целью – быть исправленными в конечном итоге. Реальность будто бы ремонтирует сама себя. Отсюда все поговорки типа “Нет худа без добра”. Звучит, как сказка, но наши с Иваном вычисления это подтверждают.

– Так что там с марсианской аномалией? – перебила Рита. – Вы говорили, что работали с ней приблизительно в то же время, когда на нас напали анахроны.

– Не думаю, что это что-то важное. Никто, кроме нас и не обратил на нее внимания. Незначительные флуктуации. Но мы на всякий случай поместили ее в специальный ограничитель, который сами же и разработали.

– Если пофантазировать, – сказал Искандер, – то выходит, что вы закрыли какую-то хрень возле Марса, из которой в наш мир могли повалить анахроны. Но в нашей реальности вас нет в живых, поэтому некому было это сделать.

– Вероятность того, что причина нападения кроется именно в этом, ничтожно мала, но проверить стоит.

– Решено! – заявил профессор Бестужев. – Мы покажем вам, как работает ограничитель и дадим с собой три экземпляра – они совсем небольшого размера.

– И поможем разобраться с вашим колоссом и настройками, – поддержала его жена. – Надеюсь, и правда получится вернуть Рите и Маше их тела.

– Надеетесь? – вспыхнул Искандер. – Вы же ученые! Какие еще надежды? Нельзя как-то наверняка?

– Молодой человек, вы так нетерпеливы. Узнаю себя в вашем возрасте, – вежливо ответил профессор. – Проблема в том, что в нашем мире разработка колоссов пока в процессе. Это у вас они защищают мир от пришельцев, а у нас обошлось без вторжения. Так что мы пока на этапе разработки прототипа. Впрочем, это не значит, что мы совсем ничего не мыслим.

– Спасибо, утешили. Вот поменяете меня с ним, – он указал на Сергея, – я сразу застрелюсь. Хотя может, это и к лучшему, меня ж наверняка объявят военным преступником.

– Не объявят, – сказала Рита, – если мы скажем, что ты случайно на тот рычаг свалился. Да еще и привезем с собой спасение от анахронов.

– И вы правда так скажете?

– Посмотрим на твое поведение.

– Поменяться с Сергеем вы не сможете хотя бы потому, что он останется здесь с нами.

Правда? – спросила Нина, ласково гладя сына по голове.

Сергей только тяжело вздохнул.

Домой

Колосс сверкал в лучах заходящего солнца и выглядел не менее величественно, чем его тезка из древнего Родоса.

Сергей шел немного поодаль от остальных и постоянно оглядывался на город. Город без купола, мир без анахронов, дом его родителей, которые умоляли остаться.

Может, и правда, стоило? Что ждет его дома? В своем мире он просто сирота, друзья остались в кадетском, Искандер бесит. Изобретение его родителей может и не сработать. Или может оказаться, что все дело вовсе не в той аномалии на орбите Марса.

Если все это действительно так, то ничего не изменится. Снова перламутровые отблески “Гагарина” за окном, плохие новости от аналитиков гипера. И Рита. Маленькая хрупкая Рита внутри гигантской машины размером с дом…

“Неужели все дело в ней? Я втюрился? В этом причина?” – Сергей очень старался быть честным с самим собой, понимая что только это поможет сейчас избежать ошибки и сделать правильный шаг – или внутрь робота, или в сияющий город в объятия мамы и папы.

Любовь была бы весомой причиной – никто не осудит. Или дело не в Рите, а в чувстве вины? Ведь он остался в живых, а его родители, выдающиеся ученые, погибли в аварии. Умерли раньше срока, возможно, защищая его – такого жалкого и бесполезного. Получается, это из-за него погибли те пять миллиардов. А он ничего стоящего в жизни не сделал, никого не спас. Так имеет он право теперь забыть обо всем и жить счастливо?

Любой бы сказал: “Ты, Серега, не виноват. Ты не мог решать жить тебе или умереть. А если бы мог, то наверняка пожертвовал бы собой. Живи счастливо и не парься”. Любой, но не Искандер.

Как-то так выходило, что этот язва и выскочка, у которого рот никогда не закрывался, обличал суть вещей. За хамскими подколками часто скрывалось то, что остальные думали, но не решались произнести вслух. И сколько себя Сергей ни уговаривал, эта сверлящая мысль не давала покоя.

Он виноват! А даже если не виноват, имеет ли он право просто так взять и покинуть свой мир? Что там мама говорила про “рельсы” и пространства возможностей? Что, если он останется здесь, а в его мире из-за этого никогда не родится гениальный врач? Вдруг его сын или внук победит старение? Может, правнук узнает, как одолеть анахронов, если блокировка той аномалии не сработает?

Вот почему решение будет таким, именно поэтому.

Искандер погрузил три небольшие коробочки, ограничители аномалии, взял у Нины Бестужевой расчеты с координатами, которые следовало ввести перед самым полетом, и подмигнул Маше.

– А ты ничего, я б с тобой замутил, если б остались тут на пару деньков.

Она закатила глаза:

– Ты невыносим.

– Ну конечно. Не дрейфь, Серегины предки все правильно сделали, получишь скоро назад свою ногу со шрамом.

Он порывисто чмокнул ее в щеку и тут же отстранился, опасаясь ответной реакции. Но Маша лишь улыбнулась.

Сергей обнял родителей в последний раз. Он ничего не сказал, точно зная, что расплачется даже от простого «Пока».

Троица взошла на платформу, которая тут же взмыла к голове робота.

Искандер запрыгнул в люк первым.

“Если переживем скачок и окажемся дома, обязательно позову ее на свидание”, – решил Сергей, глядя на тонкую фигурку девушки, которая забиралась внутрь колосса следующей.

Она будто почувствовала, что он смотрит, обернулась и крикнула:

– Чего стоишь? Поехали!

Бросив прощальный взгляд на фигуры внизу, Сергей шагнул в кабину.

На орбите

На удивление третий скачок оказался не таким болезненным, как предыдущие два. Сергей с Искандером пришли в себя почти сразу и бросились к Рите. Девушка ворочалась в кресле и что-то бормотала. Затем открыла глаза и с ужасом воскликнула:

– Где я? Кто вы такие? – И через секунду улыбнулась: – Да ладно, шучу-шучу. Это и правда я. Видели бы вы свои лица.

– Это было жестоко, но готовься. Просто так это тебе с рук не сойдет, – с ухмылкой ответил Искандер.

Сергей расслабленно выдохнул. Слава богу – раз шутит, значит хорошо себя чувствует. Он стал ловить себя на мысли, что переживает о Рите, постоянно думая о ее здоровье.