Шрифт:
Закладка:
Эл мрачно уставился на ворота и поднял руки. «Врата» — тихо сказал он воздуху, — «Я справлюсь». Он сотворил магию, которую дала ему сама Мистра, и направил ее на пасть, которая все еще выпускала орды чудищ. Она обрушилась на ворота с угрожающим потрескиванием волшебной энергии, и раздались крики и рев вылезавших дьяволов. И все же, когда бушующее пламя заклинания исчезло, спустя долгие мгновения, ворота остались неизменными.
Эльминстер уставился на них, разинув рот. Как можно? Мгновение спустя у него был ответ... своего рода. Последние мерцающие пылинки света, вызванные его заклинанием, стали ярче, поднялись к нему и сложились в буквы на одном из старейших эльфийских языков, которые он научился читать в Миф Дранноре. Это был язык, который мог читать только он и несколько сотен эльфийских старейшин. Паря в воздухе, буквы составили прямолинейное послание: «Оставь в покое».
Пока Эл смотрел на них в полном замешательстве, они превратились в бесформенные клочья света, а затем исчезли, превратившись в клубы дыма, осевшие к хаосу и смерти внизу. Демоны подняли головы, рыча. Это могло быть только от Мистры... Не так ли?
А если не от нее, то от кого же еще?
Последний принц Аталантара посмотрел вниз на демонов, скачущих в руинах Миф Драннора, и с горечью спросил мир: «Что хорошего в том, чтобы быть магом, если ты не используешь свою силу, чтобы творить добро, меняя мир вокруг себя?»
Ответ пришел из воздуха позади Эльминстера: «Что может выйти хорошего, кроме слепой случайности, если ты пытаешься, но у тебя недостаточно глаз и ума, чтобы увидеть форму, которую ты ваяешь?» Голос был низким и спокойным, но наполненным музыкальным гулом грубой силы. Такое он слышал раньше только когда говорила Мистра. Этот же голос звучал по-мужски и как-то одновременно знакомо, и совершенно ново, странно.
Эльминстер резко обернулся. Он стоял один. Высота была пуста, если не считать нескольких деревьев и ветра, колышущего их. Он пристально вглядывался в пустой воздух, но тот оставался пустым.
— Кто ты, что отвечаешь мне? Откройся, — потребовал он. — Философия дается с трудом, когда лекции читают фантомы.
Пустой воздух хихикнул. Внезапно в нем появились две мерцающие точки света, миниатюрные звезды, которые лениво вились друг вокруг друга, затем закружились с бешеной скоростью и взорвались ослепительным каскадом звездных пылинок света.
Когда поток света исчез, Эльминстер увидел человека в мантии, стоящего за ним. Он был белобородым и чернобровым, и его спокойные глаза сияли яркой синевой, прежде чем наполнились всеми цветами радуги. Пока Эльминстер наблюдал, глаза мужчины потемнели до черноты, пронизанной крошечными, медленно движущимися звездочками.
— Впечатляет, — дружелюбно согласился Эльминстер. — И ты...?
Снова раздался смешок.
— Я сделал это не для демонстрации и не чтобы провозгласить, кто я... Но коли разговор пошел так, почему бы тебе не догадаться?
Эл оглядел мужчину с ног до головы. Старый, даже древний, и все же бодрый, возможно, такой же молодой, как некоторые в пятьдесят зим. Седой, за исключением бровей, предплечий и груди, где волосы были черными. С пустыми руками, без колец на виду, в простой мантии с широкими рукавами и без пояса или кошелька; босые ноги — ноги, которые могли позволить себе быть голыми, потому что они парили в нескольких дюймах от земли, не касаясь. Эльминстер перевел взгляд с них на мудрое лицо их владельца и тихо сказал:
— Азут.
— Он самый, — ответил мужчина, и, хотя он не улыбнулся, Элу показалось, что он был доволен.
Эльминстер сделал шаг вперед и сказал:
— Простите мою дерзость, Высокий, с вашего позволения... Но я служу Мистре как близким, так и личным образом...
— Да, ты самый дорогой из ее Избранников, — сказал Азут с улыбкой. — Она часто говорит о тебе и о той радости, которую ты доставлял ей в те времена, когда она играла в смертную.
Принц Аталантара почувствовал радость и огромное облегчение. Со вздохом удовлетворения он расслабился и чуть не отступил назад с Высоты. В этот момент колючий хлыст описал дугу слева от его лица, и что-то невидимое схватило его за плечи, когда он покачнулся на краю забвения, а затем потащило вперед, прочь от корнугона за мгновение до того, как его когти смогли вонзиться в глаза Эльминстера. Он обнаружил, что скользит по обожженным камням вершины холма, Азут отступает перед ним, так что они всегда смотрели друг на друга с одного и того же расстояния.
— С-спасибо, — пробормотал Эл, когда они мягко остановились. Он почувствовал, что его опускают в удобное, расслабленное положение на податливом, но почему-то твердом воздухе. Азут тоже сидел ни на чем, лицом к нему, напротив костра, который внезапно возник из ниоткуда. Языки пламени танцевали в воздухе на расстоянии вытянутой руки над безымянной скалой Высоты. Эл посмотрел на него, затем на небо, теперь полное, чешуйчатых, шипящих дьяволов с кожистыми крыльями, царапающих воздух с широкими зубастыми улыбками, когда они пикировали ближе.
— Я не хочу показаться неблагодарным или критичным, Высокий, — сказал он, — но дьяволы не могут не заметить этот свет и нагрянут в гости.
Азут улыбнулся, и на мгновение показалось, что по его рукам медленно переливаются огни.
— Нет, —ответил он спокойным, музыкальным голосом, который был одновременно великолепным и пронизанным волнением и в то же время умиротворяющим и успокаивающим. — Отныне эта Высота защищена от чудищ всех видов до тех пор, пока сохраняется моя сила. А теперь слушай внимательно, потому что есть вещи, которые ты должен знать.
Эльминстер кивнул с блестящими от нетерпения глазами. Его манеры вызвали тень улыбки на губах Повелителя Заклинаний, и
