— Да! И у меня есть доказательства! — не сдержав эмоций, ответил я.

Андрюха закусил губу, глубоко задумался…

Глава 4

Хорошие плохие новости

После небольшой паузы, Андрей произнес то, что подняло мне настроение.

— У меня для тебя хорошая новость — по твоему вопросу я почти все уладил. Сразу, конечно, все не образуется, сам понимаешь. Но как минимум ориентировки с твоей физиономией с городских стендов снимут, а заступающих патрульных на инструктаже проинструктируют. Думаю, ко вторнику уже сможешь свободно ходить по городу.

Ко вторнику? Примерно, четыре дня…

— Спасибо, очень кстати. А то из-за такого недоразумения, я едва в изгоя не превратился.

— Ну, вообще-то, это серьезные моменты… — начал Петров, затем осекся. — Впрочем, ладно. Было и было. Сейчас я с тобой о другом хотел поговорить…

Повисла пауза, расценивать которую можно было как угодно.

— Леха, я тут подумал… — медленно, подбирая нужные слова, начал он. — Мой отец откуда-то накопал сведения по всем случившимся в СССР радиационным авариям. Как ему это удалось, ума не приложу. Он мне уже не раз показывал материалы, но разбираться в них я не стал. Да, я точно знаю, что авария случится 26 апреля… И я вижу твою реакцию и решительность по этому делу. Поначалу меня это отпугнуло и, честно говоря, сейчас лезть во все это тоже не хочется.

— Почему?

— Почему? — тихо переспросил он. — Ну, по большому счету, меня Чернобыль никак не коснулся. Да, это серьезная техногенная катастрофа и я понимаю, сколько горя и бед она принесла тем, кто непосредственно был там. Но…

— Я понимаю, можешь не продолжать, — сухо ответил я. В голове тут же сложилась определенная картинка.

— Нет, не понимаешь, — жестко ответил Петров. Я взглянул на него с изумлением. — Вижу, что не понимаешь. Думаешь, я эгоист, которого волнует только собственная жизнь и карьера? Ну, отчасти это так. Возможно. Но ты сам подумай, вмешиваться в ход истории чревато. Это не какого-то отдельного человека спасти, это шанс изменить историю всего Союза. Если мы рискнем и решимся на подобное, пусть справимся, кем мы потом станем? А если не справимся? Мирными методами такое вряд ли можно провернуть, а я бегать по станции с автоматом и искать диверсанта я не хочу. Тем более, наводить стволы на инженеров… Ну, этих, которые реактором управляют. Ты пойми, я врагом народа быть совсем не хочу, потому что потом, ты уже никому не сможешь доказать, что хотел как лучше. Тебе просто не дадут рта раскрыть. Должен понимать, как в эти годы работали комитетские. Грубо говоря, это взять и перечеркнуть свою жизнь, причем с очень высокой вероятностью. А я к такому не готов. Считаю, что смысл перерождения как раз в том, чтобы исправить жизненные ошибки своей прошлой, неудачной жизни.

— Моя жизнь была удачной! — яро возразил я. — У меня была карьера, хорошая работа. Своя группа, причем состоящая из лучших специалистов. Была семья, дети. Даже внуки. Да, моя жизнь отличалась от твоей, но сейчас, вопреки всему, у меня другое мнение по поводу Чернобыльской аварии. Раз есть возможность, нужно ее использовать. И мы реально это можем.

Петров покачал головой.

— Вовсе не обязательно, как ты говоришь, бегать с автоматом по станции и тыкать им в морду инженеров. Мы спасем Припять, спасем весь регион! Да пойми ты, какое это может оказать влияние на историю Союза?

— Да что мне эта Припять? Я не отсюда, я из Новоульяновска. Большую часть времени я нахожусь в командировках по всему Союзу, даже в Москве оседаю ненадолго. А после развала СССР, эта территория вообще станет Украиной. Кстати! Из какого ты года, из двадцатого?

— Ну да.

— Вот тебе новость. Где-то года через два, феврале две тысячи двадцать второго начнутся масштабные боевые действия между Россией и Украиной.

Подобное вызвало у меня крайнее удивление. Но сейчас разговор был совсем не о том.

Собравшись с мыслями, я продолжил:

— А представь, что подобная техногенная авария могла случиться в твоем городе. Если бы ты знал обо всем, если бы судьба твоих близких зависела от этого, если бы у тебя была возможность все изменить, ты сидел бы сложа руки? Или сделал бы все возможное, что от тебя бы зависело?

Мои слова заставили его задуматься. Я молча шел рядом, давая ему перетереть информацию.

— Ну, может ты и прав… — наконец ответил Андрей. — Но я все равно не хочу в этом участвовать.

— За карьеру боишься? — вопрос был провокационный, но мне важно было получить ответ. Прямо сейчас.

— Нет! Не в этом дело! — отрезал тот.

Дальше я давить не стал. Конечно, ответ Андрея меня не устроил. Да что там, я подобного не ожидал.

Все это время я приводил аргументы, убеждал, рассказывал, а оказалось — все в пустую. Черт возьми, а с чего я вообще взял, что он последует моему примеру? Все люди разные, решения тоже.

Видно было, что Петров сомневался.

— Ладно, понял тебя, — вздохнул я. — Ну, тогда я сам.

— Вижу, ты настроен решительно?

— Да, — спокойно ответил я. — А что это за история, будто я из местного «РОВД»?

— Мне пришлось придумать целую легенду. Сам посуди, когда я в крови явился к своей группе, у них появилось много вопросов, на которые нужно было как-то отвечать. Вот и получается, что я наткнулся на тебя — сотрудника из местного отделения. Якобы у вас тут своя работа по другому делу ведется. Все свел к тому, что между нами возникло недоразумение. А твоя морда на ориентировках, ложный прием, используемый в проведении расследования. Короче, ты сотрудник. Но знают про тебя не все, только Федор и еще двое.

— Ну, закрутил, — скептически произнес я. — А зачем прислал этого Погодина на «Волге» шпионить за мной? Из него наблюдатель, как из меня балерина. Его автомобиль за километр видно, вообще не палился!

— На то и расчет, — хмыкнул Андрей. — Он не скрывался. Я заранее проинструктировал Федора, чтобы тот ни в какие контакты не входил. Ну и сам понимаешь, я открываю багажник, а там ты загораешь. Кстати, ты ловко подстроился.

— Жизнь научила импровизировать.

Некоторое время мы шли молча.

— Что по убийствам? — поинтересовался я. — Удалось что-нибудь раскопать?

— Ничего толкового. Уже две недели здесь, а общей картины все нет.

— Не знаю, будет ли полезна такая информация… Перед тем, как я увидел гражданку Цветаеву с перерезанным горлом, на начале тропы я едва не столкнулся с