или чего-то подобного не было. Просто кровати. Причем тоже такие, старорежимные. Обычные деревянные спинки, никакого тебе поднимающего механизма. С другой стороны, оно и понятно. Если это больница какого-то захолустного карельского поселка, то откуда в ней возьмется современное оборудование?

В голове опять все перепуталось. Так что мне приснилось, а что было по-настоящему? «Я Жучке шмеля под хвост запустила, пусть развлекаются...» — ни с того, ни с сего вспомнилось мне.

— Где моя машина? — спросил я. Просто нужна была какая-то отправная точка.

— Скорее всего, осталась на дороге, — Роман пожал плечами.

— Так это что, похищение? — я попытался ухмыльнуться, но вместо этого просто покривил губами. — Тогда спешу вас огорчить. У меня ни черта нет.

— Да нет же! — воскликнул Клим и хлопнул себя ладонями по коленям.

— Какое сегодня число? — спросил я.

— С утра было двадцать четвертое сентября, — Роман почесал кончик носа.

— То есть, я в отключке всего несколько часов? — спросил я. Пошевелился. Ремни снова врезались в запястья. — Да отвяжи ты меня уже! Я что, сумасшедший по-твоему?

— А драться не будешь? — спросил Роман, хитро прищурившись.

— Очень мне надо с тобой драться... — пробурчал я.

— Это хорошо, что ты в порядке, — Роман повозился над правым запястьем. — На самом деле мне надо довольно много тебе рассказать, только я не знаю, с чего бы начать, чтобы ты сразу меня за сумасшедшего не принял... — Пряжка щелкнула, и я почувствовал, что рука свободна. Перегнулся через меня и отстегнул вторую руку.

Не дожидаясь, пока он разогнется, я ухватил его одной рукой за правую руку, а другой за горло. Быстро сел и упер колено снизу в его затылок. Он захрипел, запахал второй рукой, на глазах выступили слезы.

— Драться я с тобой, конечно, не буду, — прошипел я. — Но в эти твои дурацкие игры играть не намерен, понял? Давай-ка веди меня к выходу и вези туда, откуда привез.

— Клим... Клим... — прохрипел он, хватая меня за руку свободной рукой. Не пытался выворачиваться или отбиваться.

С моей рукой что-то было не так. Да и вообще со мной. Я разжал пальцы и стал удивленно разглядывать ладони. Кожа посветлела и стала как будто моложе. Не было пары памятных шрамов. И корявый след от ожога на правом предплечье тоже куда-то исчез. И глаза... Зрение как будто вернулось в молодое состояние. Или даже получше. Рядом с дверью висел листочек с печатным текстом мелким шрифтом, так вот я со своего места видел каждую букву.

Роман сполз на пол, потом быстро откатился и вскочил, потирая шею. Но не стал никого звать или убегать.

— Ну ты и зверюга, — сказал он и заперхал. — Чуть шею мне не сломал!

Но я на него уже не смотрел. Я потянулся к щиколоткам, чтобы отстегнуть ремни еще и на них. Тело послушно согнулось, поясница даже не пискнула. Я снова посмотрел на свои ладони. Потом похлопал себя по груди, по корпусу... В голове не укладывается. Я сплю что ли? Когда доживаешь до полтоса, как-то привыкаешь к тому, что где-то постоянно что-то ноет. Сломанные когда-то ребра на хреновую погоду. Колено, уже просто от общей изношенности. В боку покалывает. Поясница тоже по-всякому норовит о себе напомнить. Привыкаешь. Считаешь, что здоров, как бык все равно. А сейчас у меня не болело ничего вообще. Я умер что ли? Или реально просто сплю еще, вот и нет никаких ощущений... Хотя стоп. Сгиб локтя побаливал под в том месте, откуда черномазый доктор кататер выдернул. Ну и остальные ощущения, в целом, никуда не делись. Например, мочевой пузырь отчетливо так сигнализировал, что неплохо бы сейчас задать все еще потирающему шею Роману, где в этой сельской больнице туалет.

— Что вы со мной такое сделали? — спросил я, когда, наконец, справился с ремнями на лодыжках. — Мне это кажется, или как?

— Ну... это... Клим, я все тебе объясню, только не кидайся на меня больше, ладно? — Роман на всякий случай сделал шаг назад. — По-другому было никак нельзя, в отличие от вашего мира, в нашем есть некоторое количество... эээ... болезнетворных бактерий и вирусов, которые бы тебя в кратчайшие сроки убили. Поэтому тебе и вкатили полный коктейль Лайзы-Бахтеева. Потому что иммунизация от каждой дряни по отдельности заняла бы очень много времени, и держать тебя бы пришлось в стерильном боксе. А так мы, получается, убили двух зайцев одним ударом.

— Роман, вот ты вроде говоришь понятные слова, — хмыкнул я. — Ну, почти все. Только они почему-то у меня не складываются в единый смысл.

— Слушай, я не медик, поэтому не смогу объяснить, как это все работает, — Роман развел руками. — В общем, смысл процедуры такой — тебя на неделю помещают в автоклав и накачивают твое тело разными там ингибиторами теломеразы, антителами и прочими деликатесами, которые делают его устойчивее к агрессивной среде, почти всем вирусам и болезням, ну и немного моложе тоже делают, если применяют не к подростку, а к взрослому человеку. Регенерация активируется бурная...

— Как семь дней? — удивился я. — Ты вроде сказал, что двадцать третье сегодня.

— Есть небольшой временной зазор, — сказал он. — Примерно в неделю как раз.

В голове было пусто. Кажется, несмотря на мирную и даже где-то очень уютную, хоть и весьма спартанскую обстановку, организм среагировал на шоковую ситуацию и переметнуться в «полевой» режим. Меньше думай, меньше реагируй. Чем меньше собственных мыслей в голове, тем больше там места для наблюдений за окружающей действительностью.

— В общем, ты извини, что мы тебя вырубили и без согласия накачали, — снова развел руками Роман. — Но ты мог не выжить, и тогда все было бы зря.

— Так, что-то ты сказал про другой мир, — я сел на кровати по-турецки, наслаждаясь сгибающимся без щелчком и скрипов коленом. — Ты давай, Рома, давай. Рассказывай мне все. Видишь, я уже спокоен, как удав. И даже готов внимать... Хотя нет, подожди. Отлить тут где можно?

— Вон та дверь, — Роман ткнул пальцем, показывая, какая именно дверь мне нужна. Чтобы я с входной не перепутал, видимо.

Я слез с кровати и прошлепал босыми ногами по полу. Линолеум, надо же. С раскраской под паркет елочкой. Заслуженный такой,