посещения врача беспокоили его, заставляли нервничать. Он собрался было отказаться от этой затеи, но совесть грозила доставить ему еще больше мучений, чем этот треклятый поход к врачу. Как-никак, но он пообещал жене, лишний раз расстраивать ее и волновать он не хотел.

На дворе было темно. Солнце не спешило осчастливить этот мир своим приходом, словно боялось зимнего холода, царящего в нем. С улицы донесся визг автомобильной сирены.

— Чертовы машины, — подумал Александр Петрович. — Развелось словно тараканов. Ни пройти, ни проехать, ни поспать не дадут.

Он попытался заснуть, но сон не шел. На душе было тревожно. Так он и промаялся в неудачных попытках заснуть, пока трель будильника не разбудила Надежду Васильевну. Надежда Васильевна проснулась и потянулась к ночнику. Тусклый свет осветил спальню и ее мужа, лежащего на спине и разглядывавшего люстру.

— А ты чего не спишь? — спросила Надежда Васильевна мужа. — Тебе же не надо на работу идти, как мне.

— Да что-то не спится, — отозвался Александр Петрович. — Все этот поход к врачу покоя не дает. Будь он неладен.

Надежда Васильевна улыбнулась.

— Трусишка. Как не любил ты врачей, так и не любишь. Но ничего, сходишь, узнаешь, что да как, авось ничего серьезного. Как только выйдешь от врача, сразу позвони мне, чтобы я не волновалась.

— Так и сделаю, — пообещал Александр Петрович. — Как только, так сразу.

— Вот и молодчина, — Надежда Васильевна поднялась с кровати. — Я в ванную и на работу. Как хорошо, что сегодня кушать не надо готовить. Откроете с Сашкой холодильник и возьмете, что захотите. Только не вздумай ничего не кушать, — предупредила Надежда Васильевна. — Исхудал, кожа, да кости.

— Ну, ну, не преувеличивай, — сказал Александр Петрович, хлопая себя по животу. — У меня еще вполне приличный бочонок.

— Ой, Сашка, Сашка, — только и сказала Надежда Васильевна, покидая спальню.

Александр Петрович закутался в одеяло и закрыл глаза.

— Как хорошо все же на пенсии, — подумал он и улыбнулся. — На работу утром вставать не надо. Лежи себе, сколько душа желает.

Из ванны донесся шум воды. На улице опять завыла сигнализация.

— Чертов прогресс, — пробормотал Александр Петрович. — Какой только дурак выдумал сигнализацию для машины?

У кровати послышалась возня, и через мгновение на ноги Александру Петровичу плюхнулось что-то тяжелое.

— Шарик, — улыбнулся он, увидев собаку, улегшуюся ему на ноги. — Ты больше нигде не нашел места прилечь? Мои ноги — уже не те, что раньше. Тебя им тяжело уже держать. Не маленький все же, — сказал Александр Петрович, убирая ноги из-под собаки. — И знаешь, на твоем месте я бы слез с кровати. Вернется Надюша, даст тебе по ушам. Ты же знаешь, как она не любит, когда ты лезешь на кровать.

Шарик посмотрел на Александр Петрович, затем зевнул и положил голову на лапы.

— Упрямый ты Шарик, упрямый, — Александр Петрович почесал собаку за ухом. — Ну, не хочешь слушаться, как знаешь. Тогда сам разбирайся с Надеждой.

Шарик закрыл глаза и прикинулся спящим. Внезапно дверь в ванную открылась, и в тот же час Шарик вскочил на ноги, спрыгнул с кровати и забрался под нее.

— А Надюша говорит, я трусишка, — засмеялся Александр Петрович. — А тут еще больший трусишка есть… Эх, Шарик, Шарик, — сказал Александр Петрович, закрыв глаза. — Старые мы с тобой стали.

Александр Петрович замолчал. С кухни донеслись шаги Надежды Васильевны. Из-под кровати донеслась возня. Где-то на улице залаяла собака. Вновь взвыла сигнализация.

— А говорят цивилизация — это благо, — пробормотал Александр Петрович, зевая. — Единственное благо — это хороший сон.

Спустя некоторое время Александр Петрович заснул. Вскоре тишину комнаты нарушило тихое похрапывание. Словно в ответ из-под кровати донеслось едва слышимое посапывание.

* * *

— Что вам мужчина? — визгливый голос донесся из-за стеклянной стойки регистратуры.

— Я к врачу, — отозвался Александр Петрович, теребя шапку в руках.

— Здесь все к врачу, — заметила обладательница голоса, худощавая женщина лет сорока в белом халате, с короткой стрижкой и тонкой оправой очков на носу.

— Я не знаю к кому. Наверное, к гастроэнтерологу.

— Тогда пойдете к терапевту. Он вас направит куда надо.

— К терапевту, значит к терапевту.

— У вас медицинская карточка есть? — спросила женщина в белом халате.

— Какая карточка? — не понял Александр Петрович.

— Медицинская, — ответила женщина. — А как вы хотели к врачу идти? Прийти, сказать «здрасте» и все? Так не положено. Как вы по врачам всю жизнь ходили? Ладно. Заведем новую. Как ваша фамилия?

— Огненко, — отозвался Александр Петрович.

— Огненко, — повторила регистраторша, заполняя титульную страницу карточки.

— Имя и отчество.

— Александр Петрович.

— Хорошо. Вот вам, — сказала женщина, протягивая старику карточку. — С ней идете к врачу.

— А куда идти? — спросил Александр Петрович.

— Второй этаж, кабинет «222».

— Спасибо, — пробормотал Александр Петрович. — Это все?

— А что вы еще хотите? Чтобы я вам вальс Бостон станцевала? Все. Следующий.

— Да не надо мне ваш вальс, — пробормотал Александр Петрович, направляясь к лифту. — С меня вполне хватило бы человеческого обращения.

Старик прошел к лифту и нажал кнопку вызова, затем еще раз и еще. Как бы он хотел оказаться где угодно, только не здесь. Белые халаты, свойственные поликлиникам запахи, толпа народа. Александр Петрович снова нажал кнопку вызова. Индикатор движения лифта застрял на цифре «5».

— Что же так долго? — пробормотал Александр Петрович, раз за разом вдавливая кнопку вызова в панель.

— Мужчина, что вы так нервничаете? — спросила женщина в белом халате, подходя к лифту. На бейджике на груди было написано: Галина Юрьевна. Врач-невропатолог. — Вы разве не знаете, что нервы надо беречь?

— Где ты на меня взялась? — подумал Александр Петрович, а вслух произнес. — Слышал такое. Говорят, нервные клетки не восстанавливаются.

— В вашем возрасте уж точно, — заметила Галина Юрьевна. — Поэтому перестаньте насиловать кнопку вызова. Она ни в чем не виновата.

— Пожалуй, вы правы, — пробормотал Александр Петрович, оставляя кнопку в покое. Взгляд уткнулся в пол, выложенный зеленой плиткой, руки принялись мять уголок карточки.

— Вам какой? — спросила врач, когда лифт спустился и они вошли внутрь.

— Второй этаж, будьте добры, — отозвался Александр Петрович.

Дверцы лифта закрылась и кабинка понеслась навверх. Спустя мгновение Александр Петрович вышел из кабинки и принялся искать кабинет «222».

— «200»… «205»… «214»… «220»…, - бормотал Александр Петрович, двигаясь по коридору поликлиники. — «222». Кто крайний? — спросил старик, обращаясь к веренице людей, расположившихся у двери с табличкой