— Вернись к нам, — прошептала она Ноне на ухо. — Ко мне. — Она втиснула в руку Ноны несколько монет. — Это может помочь.

Чайник и Ара отступили, оставив Регола стоять перед ней; ринг-боец выглядел почти взволнованным.

— Поосторожнее на льду. — Его прежняя улыбка скрывала любую неуверенность.

— Я должна следить за хулами и лед-медведями?

— Если хочешь. Я просто хотел сказать, что там скользко. — Он повернулся, чтобы уйти. — И ты должна навестить нас, в Калтессе, когда вернешься. — Он отошел, чтобы присоединиться к группе. — Я знаю, Денам скучает по тебе.

Нона смотрела за тем, как Настоятельница Стекло, поддерживаемая сбоку стражем инквизиции, Мелкиром, направилась вниз к главной дороге и длинному спуску с гор. Ара замыкала колонну, Регол шел рядом. Нона на мгновение почувствовала ревность. Днем раньше она обвинила бы в этом Кеота. Она повернулась к Зоул, стоявшей дальше по тропе. Вдали пламя из дворца Шерзал освещало склоны, но казалось менее сильным, чем раньше.

— Пора уходить, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь: теперь, когда она потеряла своего дьявола, ей не хватало как слушателя для мимолетных мыслей, так и козла отпущения для недостойных эмоций. Вершины маячили где-то над ней в темноте, впереди ждало трудное путешествие в компании одной Зоул.

— Не отставай. — Зоул пошла вперед, не отрывая взгляда от расколотого камня.

— Постараюсь не упасть ни в какую сторону. — Нона судорожно вздохнула и заставила себя идти вверх.

Пальто Чайник притупляло зубы ветра. Другая теплая одежда была взята у двух гостей, которые забрались в карету, но не выбрались оттуда из-за стрел солдат Шерзал. На ней была обувь мертвой женщины, плохо сидящая, но все же лучше, чем босые ноги на ледяной скале. Там, на дороге, Нона считала себя хорошо укутанной. На склонах, несмотря на усердный подъем, она обнаружила, что дрожит каждый раз, когда они отдыхали.

Нона держалась на расстоянии не менее двух-трех ярдов от Зоул. Если она подходила ближе, ритм корабль-сердца начинал вибрировать в костях и каждая мысль угрожала превратиться в свое собственное существо, которое затем грубо пробежало бы через ее разум. Еще немного ближе — и она потеряет свет.

Сияние корабельного сердца служило как для того, чтобы привлечь любого преследователя, так и для того, чтобы осветить продвижение девушек по склону горы. Нона быстро научилась понимать путаницу черных, как ночь, теней и тусклых фиолетовых поверхностей, которые открывал странный фонарь Зоул. Гравитация и камни дают суровое, но быстрое образование.

Продвижение по диким склонам Грэмпейнов оказалось тревожно медленным. У Ноны не было опыта походов в горах, а у Зоул — немного больше. Лед был, как она сказала, в основном плоским. Первым потрясением было осознание того, как быстро резкий подъем может лишить тебя сил. Нона знала, что находится в хорошей форме, но через полчаса ее дыхание стало прерывистым, а только что зажившая нога заболела почти так же сильно, как и тогда, когда рана была открыта. Сила и холод ветра тоже стали неприятным откровением. Грэмпейны заставили бурю подниматься синхронно с послушницами, и ветер, казалось, был недоволен этой задачей: сбросить на равнины любое тепло, которое они могли бы удержать; похоже, он хотел облегчить бремя. Скалы над ними блестели от инея, и в каждой расщелине скапливался лед.

— Они догоняют. — Оглянувшись, Нона увидела змею светлячков, извивающуюся вдоль гребня, на который она недавно взобралась. Расстояние уменьшало каждый фонарь в погоне до светящейся точки. Медленно, но верно они нагоняли Нону и Зоул. Солдаты, преследовавшие их, знали эти склоны и регулярно патрулировали их. Преимущество было за ними. — Уже близко.

Зоул хмыкнула.

— Мы не сможем обогнать их. — Ноне казалось, что она скулит, но, на самом деле, она была замерзшей и измученной. И еще боялась невидимых пропастей за этими зазубренные краями, которые виднелись с обеих сторон в фиолетовом свете сердца. Невидимые бездны внушали куда больше страха, чем пустые ярды под меч-путем. — Зоул!

Зоул остановилась, но не обернулась:

— Мы не пытаемся убежать от них.

— Тогда что? — Нона нахмурилась.

— Я ищу лучшее место, чтобы убить их.

— Убить... — Нона повернулась лицом к преследователям. — Но ведь их сотни...

— Сотни людей настолько глупых, чтобы последовать вверх за тем, кто уже показал им оползень.

Нона наблюдала за мерцающими точками света, их приближение было почти незаметным. Теплая рука держала каждый из этих фонарей, другие солдаты карабкались между ними.

— Разве мы не можем вместо этого спрятаться? — Убивать было легко, когда враг поднимал оружие против нее, но лишить жизни стольких солдат империи, подчиняющихся приказам своего командира... это казалось неправильным. Она представила себе лицо Зоул, когда та впервые выбралась на дорогу, освещенную снизу светом сердца, — тогда игра теней придала ее облику что-то демоническое. Неужели теперь ею владеют дьяволы? Неужели их когти сомкнулись вокруг ее сердца?

Зоул повернулась, и свет залил плечи Ноны, давление стало больше, почти физический толчок:

— Спрятаться в скале труднее, чем обрушить ее на них. И, если мы спрячемся, то не сможем путешествовать. Они окружат нас. Среди них будут ной-гуин, и, конечно, некоторые из ассасинов чувствуют близость корабль-сердца, как и мы с тобой. Мы не сможем долго прятаться.

Нона обхватила себя руками и ничего не сказала. Ответить было нечего. На этот раз Зоул сказала все.

Над вершинами забрезжил рассвет, серая волна разлила бледный свет по склонам. Черная змея, чья голова теперь находилась всего в нескольких сотнях ярдов позади них, начала распадаться на отдельные фигуры.

Зоул стала взбираться на скалу, склон которой выглядел настолько вертикальным, что слово «отвесный» казалось вполне разумным. Нона внимательно оглядела гладкий камень, но так и не поняла, как на него можно взобраться. Тем не менее Избранная неумолимо продвигалась вперед, корабль-сердце теперь лежало в рюкзаке, его свет больше не требовался.

— Как?.. — Нона пожала плечами, собралась с силами и двинулась следом, вонзая в скалу дефект-клинки.

То тут, то там, взбираясь по склону, Нона замечала участки, где поверхность скалы выглядела по-другому, камень пошел рябью, словно подтаявшее масло, ставшее твердым прежде, чем успело растечься. Зоул выкапывала себе опоры для рук и разрешала им снова сливаться с камнем, когда двигалась дальше. Это выиграет им время. Солдатам придется искать настоящего альпиниста, который спустит им веревку, или же выбрать более длинный путь.

После шестидесяти или семидесяти ярдов подъема Нона присоединилась к Зоул на карнизе из расколотого камня, которым заканчивался подъем, над ними возвышался еще один утес. Она забралась на плоское пространство между двумя склонами и лежала, не чувствуя тела, глубоко втягивая воздух в ноющую грудь. Клера стала бы ныть: «Понеси меня». Эта мысль заставила Нону закашляться в болезненном смехе.