Пока я смотрел матч, я удивлялся все больше и больше. Кипяток владел своим телом совсем не так как раньше. Он стал быстрее, техничнее. Аристократ как будто предугадывал все, что будет делать соперник. Он оказывался даже на ленточке и выбивал мяч из ворот в самый последний момент.

Я вспомнил, что уже несколько дней аристократы не ходят в школу. Неужели они уже что-то натворили, чтобы выиграть турнир?

— Выигрывает Торпедо! — провозгласил Арсений Петрович после финального свистка. — Со счетом восемь два. Все молодцы!

Я схватился за голову. Это разгром. Как бы круто я не играл, если в составе Динамо, я проиграю в субботу, то весь мой план полетит к чертям. Правда, я уверен, что Кипяток уже, итак, с утра до вечера рисует всякие пентаграммы в каком-нибудь захолустье. Неспроста он начал так играть. Теперь появляется еще один вопрос. Если он играет так хорошо, то зачем пытался вывести меня из игры? Это не логично. Может это не Парфенов?

— Костя! Ракицкий! Иди сюда! — тренер Торпедо подозвал меня.

Арсений Петрович стоял у самой кромки поля с другим мужичком в спортивном костюме. Я бросил свои вещи на скамейку и спустился к ним.

— Знакомься Геннадий. Это Костя Ракицкий. Я тебе про него рассказывал.

Мой новый тренер был полностью седой. С такими же седыми усами над верхней губой и слишком не спортивным телосложением. Мне кажется даже мои руки, руки десятилетнего ребенка, будут толще чем его.

— Здравствуйте! — ответил я и по привычке из прошлой жизни протянул руку.

Тот не растерялся. Пожал ее в ответ.

— Привет, Костя! Я Геннадий Рудольфович. Арсений говорил, что ты придешь сегодня на матч.

— Я хотел. Честно. Но по дороге сюда, меня чуть не сбила машина. Теперь мой друг в больнице…

Два тренера переглянулись друг с другом.

— Постой тут, Костя, — сказал Арсений Петрович, затем схватил за руку моего будущего тренера и отвел в сторону.

Они о чем-то пошептались, а затем вернулись ко мне.

— Планы меняются, — сказал тренер Торпедо. — Тебе придется пропустить ближайший городской турнир.

— Что? Нет!

— Послушай, — Арсений Петрович положил руки мне на плечи. — Кто-то явно не хочет, чтобы ты участвовал в соревнованиях. Пока ты отделался легким испугом. Но иногда лучше переждать.

— Нет-нет, — я мотал головой. — Я должен участвовать, тренер!

Сейчас я не знал, что меня больше мотивировало. Желание отомстить Кипятку, доказать кому бы то ни было, что я не боюсь его или сыграть в любимую игру и добиться того, что я упустил в прошлой жизни. Скорее всего — все сразу.

— Кто за мной охотится? — спросил я прямо. — По игре Парфенова, я уже понял, что он тут не при чем. Скажите мне. Я найду способ договориться.

— Мы не знаем…

Арсений Петрович отпустил меня и принялся собирать мячи в мешок.

— Тогда пустите на поле! — не сдавался я.

— Нет, — бросил тренер. — И разговор закончен.

Я некоторое время наблюдал за тем, как тренеры собираются, а когда они уже шли в раздевалку, крикнул:

— Арсений Петрович! — тот сбавил шаг, но не останавливался. — Вы говорите, что хотите защитить меня! Чтобы я сохранил свое здоровье для того, чтобы продолжать играть в футбол! А сами отбираете у меня эту возможность! Сами! Выходит, те, кто хотят лишить меня футбольного будущего, все-таки добились своего, да?

Глава 4

Первая смена

Тренер сдался. Раздосадовано покачав головой от собственного бессилия, он положил руку мне на плечо и похлопал по нему. Затем кивнул Геннадию Рудольфовичу и ушел в раздевалку, забыв даже захватить мешок с мячами.

Перекинувшись парой слов с новый тренером, я уяснил, что в основной состав он меня все равно не поставит. Нельзя просто так ворваться в раздевалку, выбив дверь с ноги и стать основным нападающим. Но приятная новость заключалась в том, что в субботу, в отличие от сегодняшнего матча, мы будем играть на стадионе. Понадобятся замены. А значит у меня будет шанс себя проявить. Но завтра, в любом случае, мне предстоит хорошо поработать на тренировке и доказать, что я заслуживаю представлять Динамо.

Поблагодарив тренера, я уточнил, где отныне буду заниматься, затем схватил все свои вещи и побежал домой. Хоть до комендантского часа еще и оставалась пара часов, мне хотелось поскорее вернуться в свое гнездышко. Запереться на семь замков и никого больше сегодня не видеть. Хотя проблема Кипятка меня волновала, но я решил отложить ее до следующего дня. Сегодня, итак, уже было много эмоций. Да и спать хотелось, ужас как. Все-таки дробный сон — та еще проблема.

— Ракицкий! — выкрикнул девчачий голосок, когда, тряся связкой ключей в руке, я подходил к подъезду.

Я узнал в голосе Клаус.

Сперва разочаровано выдохнул, но, когда обернулся даже обрадовался гостям. Они вместе с Яблоньским подошли ко мне. Один пожал руку, другая обняла.

— Как игра? — спросила Жанна.

— Паршиво. Я думал, что мы поговорим обо всем завтра в школе. Но раз вы пришли — поднимайтесь. Нам есть, что обсудить.

Мы зашли ко мне домой, и я в красочных подробностях расписал все, что произошло сегодня на матче и до него. Рассказал о том, что теперь играю за другую команду, и о том, что в субботу выйду только на замену. Но самая плохая новость заключалась в том, что теперь спровоцировать Парфенова не удастся. Место в составе он выиграл у меня без боя, а мой запасной план — обыграть аристократа, играя за соперников в товарищеском матче и тем самым подтолкнуть его к необдуманным действиям тоже провалился.

— Зато я точно знаю, что Кипяток использовал магию крови, — я мешал сахар в чашке с чаем и возбужденно говорил. — Он не мог начать играть, как…

В моей голове пронеслись фамилии Месси и Роналду, но я знал, что сейчас они еще никому не известны и быстро вспомнил главных звезд этого времени.

— Он не мог внезапно начать играть как Зизу! Как будто по щелчку пальцев! Я готов поспорить на что угодно, что тут не все чисто, — закончил я и наконец достал ложку, бросив ее на гору посуды, скопившуюся в раковине.

— И что ты предлагаешь? — Яблоньский сидел в углу и стучал пальцами по теплой батарее.

— Я думаю, что они не спроста пропускают школу, — я почесал затылок. — Завтра нужно кому-нибудь проследить за ними. С самого утра. И узнать, чем они занимаются вместо уроков. Другого шанса не будет.

— Я могу это сделать, —