Джотэм вспомнил те первые циклы. Вспомнил, как противостояла Лата более зрелым женам членов Совета. Вспомнил, как она плакала, закрывшись в ванной комнате, уверенная, что он не слышит. Вспомнил, как страдал от того, что подвел ее: не мог защитить от свалившихся на их юные плечи трудности, не мог осуществить ее мечты.

* * *

Оторвавшись от болезненных воспоминаний, Джотэм бросил на Джасинду острый взгляд. Почему их разговор затронул столь болезненные вопросы? Все они были так далеки от темы, которую он собирался обсудить с ней…

«Пора возвращаться к насущным проблемам».

— Думаю, пора оставить эти воспоминания. Все это не имеет никакого отношения к тому, о чем я хотел с тобой поговорить, — холодно сказал Джотэм.

Джес некоторое время молча смотрела на мужчину, задетая его внезапной переменой, а потом поняла. Он всегда замыкался и отстранялся от собеседника, если разговор заходил о Лате. Не многие рисковали говорить с ним о его погибшей супруге, но если это происходило, Джотэм всегда резко обрывал разговор.

Джасинда никогда этого не понимала, но каждый горевал по-своему.

— Как скажете, ваше величество, — сдержанно ответила она. — Так, может, Вы расскажете, зачем вызвали меня сюда?

Джотэм слегка откинулся назад. Он был удивлен не только ее словами, но и холодностью тона. Тем, какими бесстрастными вдруг стали ее глаза, хотя всего несколько мгновений назад они сверкали живостью и задором. Он понимал, что виноваты в этом его реакция на воспоминания о Лате и его резкость, но никто не был так смел, чтобы выражать свое недовольство им так вежливо и в то же время так красноречиво.

— Вызвал? Вас не вызывали, мадам Мичелокакис. Я пригласил вас сюда.

— Когда король «просит», это приказ, ваше величество, — Джасинда не собиралась отступать. Джотэм первый перешел от дружелюбия к холодной вежливости. Значит, так тому и быть. — Я больше не жена члена Ассамблеи, так в какой же «ситуации» я могу помочь?

— Хорошо, — Джотэм поднялся с кресла и сел за свой стол.

Именно на этом месте он и должен был сидеть все это время. Он жестом указал на стул перед своим столом, выказывая ей свое желание — король хочет, чтобы она села там. Открыв просматриваемую им ранее папку, он вытащил изображение и подвинул его к ней через стол.

Джасинда спокойно села на указанное ей место и подняла снимок. На нем были отображены четыре человека, которых она либо знала лично, либо что-то слышала о них.

В центре стоял Лукас Зафар в парадной форме Коалиции. Высокий и гордый. Фиолетовые брюки, символизирующие его принадлежность к Дому Защиты, были идеально отглажены. На левой стороне белого мундира красовались честно заработанные в боях медали. На воротнике поблескивали недавно приобретенные капитанские знаки отличия.

Рядом с Лукасом стояла Виктория. Она обнимала за талию своего горячо любимого мужа и буквально светилась. И причиной было вовсе не божественное платье на ней — хотя оно было великолепным — одно из творений гения Киа. Джасинда ни на минуту не усомнилась в этом. Сюрпризом стал фиолетовый пояс на талии девушки, который сообщал всем о ее верности своему супругу и его Дому, Дому Защиты, а не Дому Знаний своей семьи.

С одной стороны от пары стоял в парадной форме принц Барек. С другой — в лиловом платье, упрощенной версии платья Виктории, — ее внучатая племянница Амина.

Джасинда непроизвольно улыбнулась. У нее дома было изображение, очень похожее на это. Снимок был сделан в день церемонии их со Стефаном союза и стоял на комоде вместе с изображениями их детей и внуков. Джес каждый день смотрела на них и понимала, сколько счастья обрела в своей жизни. Она надеялась, что и эти молодые люди будут столь же благословенны.

— Прекрасное изображение, — наконец, сказала она, возвращая его на стол.

— Полностью с тобой согласен. Поэтому я и пригласил тебя, — заявил Джотэм.

— Но я не понимаю, — Джасинда проигнорировала его попытку снова вести себя по-дружески.

— Думаю, мой сын заинтересовался твоей племянницей, Аминой.

— Внучатой племянницей, — рассеянно поправила его Джасинда, снова глядя на изображение. — И почему Вы так считаете?

— Просто я хорошо знаю своего сына. Я видел, как он ведет себя рядом с ней.

— Он что-то говорил? — вновь подняв изображение, она взглянула на него более критичным взглядом, уделив особое внимание Амине и Бареку: выражению их лиц и языку их тел. Но ничто на снимке не давало права утверждать, что их интересует что-то, кроме новобрачных.

— Нет.

— Тогда почему вы думаете, что он заинтересовался? — Джес вопросительно посмотрела на собеседника.

— Как я и сказал ранее. Я знаю. Своего. Сына.

— И зачем же Вы мне все это рассказали? — у нее закралось смутное подозрение, но она все еще надеялась, что ошибается.

— Я хочу побольше узнать об этой молодой женщине, — король указал на Амину, — прежде чем дело зайдет слишком далеко. Она из Дома Защиты и здесь не живет. Кассандра считает Амину членом своей семьи и будет крайне недовольна, если я стану расспрашивать о ней.

— И я прекрасно понимаю почему, — Джасинда почувствовала, как в ней нарастает гнев. — Это беспринципно!

— Ты не права. Это мой долг, если Барек действительно заинтересован в ней. Именно поэтому я и встретился с тобой.

— Со мной?

— Да, Амина — член твоей семьи. У тебя есть необходимая мне информация, или ты сможешь легко ее получить. Я должен понять, достойна ли эта женщина моего сына.

Несколько мгновений Джес ошарашенно смотрела на него. Она была не в силах поверить в происходящее. Как он мог? Кто дал ему такое право? Вскочив на ноги, она бросила на него яростный взгляд.

— Да как Вы смеете?!

— Я смею! Эта женщина может однажды стать королевой этого Дома, — он медленно начал подниматься. — Я смею! Потому что я король, и мой долг — позаботиться о том, чтобы она была достойна этого звания! Я смею! Потому что Барек — мой сын!

— Ничто из этого не дает Вам право судить о ценности того или иного человека! Подходят ли Амина и Барек друг другу? Это только им решать!

— Наследник престола…

— Должен выбирать себе королеву из собственного Дома?! Да, да, я в курсе! Архаичный закон, который давно уже пора отменить. Еще несколько циклов назад. Я разочарована! Я была о Вас лучшего мнения, король Джотэм, — Джасинда не стала скрывать своего презрения. — Тем более, Верховный