— Лишь бы добраться, — сказал Нарзиев, сморщившись уже в который раз, когда машина днищем кузова прогремела по камням.

Проехали улицу до конца, но нужного номера не оказалось. Начали стучаться в калитки коттеджей, которых тут было много, спрашивать, где живет учитель Удоев. Наконец нашли. Их встретила молодая женщина, полная, с ребенком на руках.

— Он живет здесь, — сказала она и Анвар уловил в ее глазах не столько удивление от того, что явилась милиция, а страх, затаившийся глубоко. «Черт возьми, — подумал он, — может, она сама в чем замешана».

— Мы из милиции, — сказал Мирзоев.

— Вижу, — ответила она, — входите.

Они прошли к дому. Возле него стояла чарпая, на ней за дастарханом[6] сидел мальчишка лет семи. Он с любопытством посмотрел на гостей и продолжил обед.

— Садитесь, — предложила она и, посадив малыша рядом с братом, стала прибираться на чарпае, — сейчас заварю чай.

— Вы не беспокойтесь, сестренка, — сказал Анвар, — мы, собственно, ненадолго. Садитесь, пожалуйста. Если можно, принесите нам фотографию мужа.

Она вынесла портрет в латунной рамке. Хамзаев глянул на него — это был он, убитый. Но он не выдал своего волнения, только кивнул Мирзоеву.

— Расскажите о своем муже, э... — попросил капитан.

— Меня зовут Шаходат, ака, — сказала она.

— Шаходатхон, — добавил он.

— Мурод-ака, — начала она, — работает учителем в колхозе «Искра». Он там с самого начала, как закончил институт, так и работает. Преподает математику. На мне женился тоже тогда же, сразу после учебы. Вот и все.

— Он и сейчас там работает? — спросил капитан.

— Каникулы, — ответила она.

— Понятно.

— А родственников у него много? — спросил Анвар.

— Две сестры и отец. Сестры давно замужем, живут рядом с нами, в собственных домах.

— Судя по вашему дому, — сказал Анвар, — муж у вас хозяйственный человек, заботливый.

— Был таким, пока не купил эту проклятую машину!

— Кстати, как он ее купил? — спросил Нарзиев.

— Как все. Родственники помогли деньгами. Машину купил и вообще стал пропадать из дома. То этой сестре нужно куда съездить, то отца в город свозить в мечеть, то друг какой ввалится в полночь со срочной просьбой, словом, папу мы своего редко видим.

— Скажите, а в последний раз когда он уехал? — спросил Анвар.

— Позавчера, девятого июля.

— В какое время, хотя бы примерно?

— В четыре часа дня, ака.

— А где он был до этого времени?

— Спал вот тут, на чарпае. Накануне ездил с друзьями на той[7], вернулся под утро, пьяным, как коснулся головой подушки, так и заснул.

— А уехал трезвым?

— Как стеклышко. Он вообще-то мало пил, только по праздникам, да на тоях где. Правда, в последнее время и просто так выпивал.

— А когда он обычно возвращался?

— По-разному. Бывает, уедет, и нет три-четыре дня. Где был, что делал, не говорит. Да вот и сейчас... уже третий день его нет, и только аллах ведет — где!

— Уезжая позавчера, он не сказал вам, когда вернется и куда едет?

— Нет. А что случилось, ака? Наш папа накуролесил, да?

— Он убит, — тихо ответил Анвар. — Вам надо сейчас собрать родственников и поехать с нами.

— Убит?

— Да.

Лицо Шаходат стало суровым.

— Я так и знала! Знала, что это добром не кончится! Ну, и пусть, проживем как-нибудь.

— Что вы знали, Шаходат? — спросил капитан.

— Деньги, будь они прокляты! Их у него в последнее время было немало, во всех карманах, правда, не крупные, но деньги!

— И вы...

— Нетрудно догадаться, ака. Машина, поездки по несколько дней. Значит, человек втянулся в какое-то темное дело, а это до хорошего не доводит, мало ли таких случаев?!

— Да, ну, вы сейчас предупредите родственников и, — капитан глянул на часы, — через час мы ждем всех возле раймилиции. Пусть они найдут машину.

— Хоп...

— Не упала в обморок, не заревела, как прирезанная, — сказал капитан, когда ехали обратно.

— Видно, жизнь у нее не была сладкой, — произнес Нарзиев.

— Сладкая или горькая, а жизнь. Лет десять, наверно, прожили вместе?

— Может быть. Но разве время определяет симпатии или антипатии? — сказал Анвар.

— Хозяйка права, проживут, — произнес Нарзиев, — женщины теперь все такими стали, чуть что, так «проживем»!

— Не умирать же в самом деле! — воскликнул капитан.

— Конечно...

Из Регара Анвар позвонил Вахидову, вкратце рассказал о делах, сообщил, что родственники погибшего поедут в Шурчи, за трупом.

— Между моментом выезда Удоева из дома и временем убийства прошло примерно восемь часов, — сказал Вахидов, — надо восстановить эти часы его жизни. Кстати, в Шурчи он не был. Значит, остаются Денаусский и Сариассийский районы. Я их беру на себя, а вы с товарищами из Регара организуйте дело там. И еще одно. Постарайтесь встретиться с медиком, прошло много времени, может, вспомнит чего. Попросите регарцев размножить фотографию Удоева.

— Хоп. Протокол опознания шурчинцы составят?

— Я туда сейчас выеду сам.

— Пока, — Анвар положил трубку и повернулся к Мирзоеву: — Товарищ капитан, нужно восстановить восемь часов жизни Удоева, размножить его фото.

— Понятно. Сейчас дам команду.

— Наверное, кто-то из ваших работников поедет с родственниками в Шурчи? — спросил Анвар. — Пусть возьмет с собой с десяток снимков.

— Сделаем. — Капитан стал размышлять вслух: — Мурод уехал из дома днем — раз, вел машину по дороге — два. Нужно расспросить постовых ГАИ, может, кто видел его, обратил внимание или просто знаком с ним. Узнать, в какую сторону поехал, а там...

— А мы, Анвар-ака? — спросил Нарзиев.

— Вернемся в город.

— Выходит, мне сегодня не сыграть роль почты, — весело произнес лейтенант...

Капитан Мирзоев, отдав необходимые распоряжения по делу, пригласил Хамзаева и Нарзиева к себе домой, на «чашку чая», как он сказал. Пригласил от всей души, откровенно предупредив, что жена на работе, так что долго он задерживать их не станет. Анвар еще до вечера хотел встретиться с инвалидом-подполковником, а потом позвонить Мавлюде, может, сходить с ней в кино или в театр, если достанет билеты. Но и