— Я знаю, каково жить в деревне, — тихо проговори-ла Зена.

Габриэль покачала головой, и ее золотистые волосы разлетелись в стороны:

— Это… невыносимо! Даже не знать, что с ними случилось! — сев вполоборота, она посмотрела воительнице прямо в глаза. — Мы обязаны что-нибудь предпринять!

— Если б вы могли нам помочь, — задумчиво сказала Ниона. — Но я и вообразить себе не могу как. — Мама, — обратилась она к Изифь, уже успевшей допить свою порцию и подняться на ноги, — жаркое почти готово. Добавь туда специй, у тебя вернее глаз, — увидев, что Зена подняла руку, женщина замолчала.

— На площади остались тюки. Неплохо бы принести их сюда и посмотреть, не можем ли мы вернуть награб-ленное законным владельцам. А остальное пригодится здесь.

Изифь кивнула и повернулась к дочери:

— Сейчас мы их принесем. Доченька, пойдем со мной, надо же когда-нибудь научиться заправлять жар-кое. Воительница, можешь оставаться в моем доме, сколько поделаешь. И твоя подруга тоже, — Изифь вышла, сопровождаемая Ниобой и Нионой, держащей на руках младенца, до этого спрятанного где-то под прилавком.

Зена подождала, пока они скрылись из виду:

— Габриэль, все это очень печально, но не стоит об-надеживать женщин без особых причин, — Габриэль смущенно посмотрела на подругу. — Вероятнее всего, мужчины давно мертвы. Есть же звери…

Девушка энергично замотала головой:

— Ну при чем тут звери! Смотри, сколько чудес: и ог-ни, и звуки, и женское пение.

— Досужие вымыслы, добрая кружка, недосып — ма-ло ли причин увидеть то, чего и вовсе нет. Здесь у всех куча работы. Ну да ладно, это неважно. Ясно: исчезли все мужчины деревни и никто из них не вернулся.

Молчание. Габриэль тревожно и грустно поглядыва-ла на подругу. Зена коротко ободряюще улыбнулась, но слова ее были неутешительны:

— Конечно, это очень печально, но, вероятно, они все погибли. Смерть есть смерть, с ней даже я ничего не могу поделать.

Габриэль не отвечала.

— Мне тоже очень жаль, — продолжала Зена. — И я не вижу причин, почему бы нам не остаться здесь еще на пару дней. По крайней мере, осмотримся и, может быть, найдем подсказку, которую не заметили селяне. Да и сбор урожая в разгаре: хоть в этом поможем. За-одно присмотрим за Каламосом.

Габриэль наконец кивнула:

— Просто все это так… несправедливо!

— Жизнь несправедлива. И ты это знаешь.

На следующий день подруги взяли с собой Изифь и отправились к загадочной поляне.

— Это здесь. По крайней мере, так сказал Юмаюс, — сообщила хозяйка, вытирая лицо передником.

Габриэль наблюдала, как Зена тщательно изучала поляну.

— А что сталось с Юмаюсом? То есть не что, конеч-но, а когда?

— Он… Неделю назад он взял лучшую повозку и с двумя спутниками направился к побережью... каждый год мы отправляли во дворец два бочонка вина. Ничто не предвещало беды, и в деревне даже не волновались. Дорога в один конец занимает не меньше суток, а вино к тому же нельзя трясти: брожение может его испор-тить. Поэтому никто не удивился, когда мужчины не по-явились ни на третье, ни на четвертое утро. Юмаюса все любили, он часто отправлялся во дворец через море — доставить вино, поболтать со слугами, узнать последние новости. Потом возвращался… Но его не было и на пятый день, и никто из спутников не вернулся… — Изифь громко всхлипнула и вытерла слезы.

Габриэль погладила ее широкую спину и попыталась утешить, но ничего не приходило ей в голову. Тогда она снова погладила несчастную по плечу и обернулась к Зене. Воительница прочесывала поляну, опустившись на корточки и заглядывая под каждую травинку. Наконец она поднялась и направилась от могучего дуба к строй-ной рябинке. Так она сделала полный круг. Зена превра-тила поиски, когда солнце клонилось к закату.

— Мне жаль, Изифь, — сказала она, вскакивая на ко-ня. — Если здесь и были следы, они давно затерялись. Я ничего не узнала.

Глава 3

На следующий день с рассвета было ясно и жарко. Деревенские женщины, надев широкополые соломенные шляпы, вышли в поле. Они шли вдоль бесконечных полос, левой рукой ухватывали стебли налитой пшеницы, другой низко срезали их длинным серпом и бросали тут же, на землю. Согнувшись в три погибели, жницы шли дальше. Работницы помладше отделяли один из стеблей и, дважды обмотав охапку, вязали аккуратные снопы. Девчурки поднимали их и передавали в протянутые мальчишеские руки. Едва получив сноп, те бежали к открытым повозкам на дороге, ловко укладывали урожай и возвращались на поле.

Зена, стоя на сжатой полосе, напряженно осматривала дорогу, тропинки, ведущие в лес, к скалам, к кустам, и пару дорожек, сбегавших к морю через поля. Поначалу воительница следовала за жницами, но на первую же наполненную повозку напало пятеро вооруженных Злодеев. Зена бросила серп, выхватила кинжал и прыгнула на дорогу раньше, чем разбойники успели справиться с заупрямившимся мулом. Сраженные кулаками и локтями Зены, трое бандитов тут же распластались на Земле. Четвертый, высоко занеся клинок, спрыгнул с повозки, готовый нанести удар. Воительница слегка отступила, схватила его за лодыжки и отшвырнула на два человеческих роста прочь. К несчастью для себя, он приземлился прямо на нож. Последний бандит глянул на нее остекленевшими от ужаса глазами, попятился, топор сам выпал из ослабевшей руки. Зена улыбнулась.

Она отпустила его: «Пусть всем расскажет, что теперь здесь нелегко поживиться. Кое-кто встал на защиту слабых. Уф-ф. Впрочем, его сочтут неудачником или трусом и опять отправятся попытать счастья. Это начинает мне надоедать», — кисло подумала Зена, вытирая о траву руки и нож. У ее ног застонал и попытался сесть один из бандитов, коротким ударом ноги воительница уложила его снова.

— Слушай, — спокойно приказала она. — Оставь здесь оружие и быстро сматывайся. Может, найдешь себе другой нож где-нибудь подальше отсюда.

Молчание. Бандит опустил глаза и принялся собирать в кучу оружие. Из спрятанных ножен он извлек короткий меч, бросил его к ногам воительницы и на четвереньках опасливо отполз.

— Вы все видели, — обратился он к остальным. — Подыхайте здесь, если хотите, а я ухожу.

На земле кто-то захрипел. Зена откашлялась и вопросительно взглянула на подавшего голос бандита. Ее молчание не сулило ничего хорошего. К ногам воительницы упали еще пара ножей, небольшой лук, праща и мешок камней. Затем двое негодяев поднялись, держа руки подальше от собственных избитых боков, и захромали прочь. Зена сложила руки на груди и проводила бандюг бесстрастным взглядом. Все трое сначала дружно пятились, словно боясь отвести от нее глаза, а затем побежали трусцой догонять товарищей. Отойдя на расстояние больше того, что может пролететь брошенный нож,