— Вот как? Выше чего, Каламос?

— Ты что, думала, Каламос поверит, что Королева воинов сбежит от своих солдат, откажется от сокровищ, которые любого заставят завизжать от восторга? И все это ради того, чтобы… защищать деревенщину! Такое бывает только в этих никчемных легендах. Бродячие певцы бренчат их на дешевых лирах и вопят, будто резаные. Никогда не понимал, зачем люди сидят и мозолят свой зад, пока какой-то старик мямлит куплет за купле-том, не зная ни одной застольной песни. Названия ко-раблей, имена мореходов, что за чушь! Какая от этого польза, а, Зена?

Зена гортанно засмеялась:

— Невелика польза, да? И в дурацких песнях о бед-ных селянах ее тоже нет.

— Ни капли, — весело поддакнул Каламос. — Ну, слушай теперь. На Итаке идет отличная заварушка, и сейчас ты узнаешь, что я за человек. Я готов забыть маленькое происшествие в лагере Драконта и… Эй, вы, мужичье! Затянись и слушай! — проревел бандит, так как шепот за его спиной превратился в зловещий ропот. — Эта женщина на нашей стороне, и работать она будет с нами, а не на нас. И уж поверьте мне, выгода будет немалая, я в этом толк знаю! По сравнению с Зеной я просто дитя неразумное. Она-то умеет ободрать простачка как липку! — Каламос сделал шаг вперед и понизил голос.

Губы Зены изогнулись, пока она слушала главаря. Тот явно расценил это как проявление интереса, так же решили и его люди. «Тупицы. Идиоты — все как один. Такой ошибки Каламос не совершал с тех пор, как пы-тался похитить у Драконта жемчуга царицы Федры», — холодно подумала воительница.

— Послушай, Зена, милочка! Намечается отличное дельце, — не отставал Каламос. Выражение лица его бы-ло, как у мальчишки, который лжет и прекрасно знает, что ему поверят — он ведь такой милашка. Воительница просто не выносила, когда мужчины вели себя подоб-ным образом. Каламос тем временем продолжал: — Ду-маю, ты приехала сюда, потому что до тебя дошли раз-ные слухи? Представь, они чистая правда! Одиссей так и не вернулся с чужбины, с войны из-за этой потаскушки Елены. В Афинах поговаривают, что боги взбаламутили море и ветры и так сбили царька с верного курса, что он до сих пор не нашел дорогу домой. Эй, как думаешь, стоит этому верить? Надо богам вмешиваться в наши дела? Ну да ладно, допустим, поднялась ужасная буря, все корабли затонули, и корабль царя Итаки с ними вместе. Если парень неплохо обращается с мечом, это же не значит, что он может победить вихри и волны, а? В общем, царек идет на корм рыбам и оставляет бес-призорной всю эту благословенную землю. А наш утопленник так славно правил царством, что Итака и по сей день зашибает деньгу и ведет торговлю, хотя царь уж десять лет как помер. И все здешнее богатство принад-лежит нам! Никто даже не сможет погрозить нам пальчиком и сказать: «Эй, парни, не делайте зла хорошим людям, не обижайте женщин, не воруйте у стариков монетой». Кто посмеет? В этих краях едва ли найдется смельчак, чтобы сказать: «Прочь отсюда, разбойники! Оставьте в покое наш урожай, наших девушек, наши честные деньги, пока не обрушился на вас гнев Зевса и громовержец не спалил вас молнией!»

Каламос запустил руку в свои грязные кудри и выру-гался, запутавшись в свалявшейся копне собственных волос. Потом потер руки:

— Ага. Зевсу отродясь дела не было до простых смертных, за исключением хорошеньких милочек — как и моему приятелю Мальмо. Погляди сама, здесь сейчас нет ни царя, ни воинов, никого, кроме кучки запуганных земледельцев. Десяток разбросанных по округе дере-вень, где все к нашим услугам! Зена, сладенькая, так по всей Итаке и до самого моря. Такого ты еще не видала! Ты только послушай меня, дорогуша, — бандит замолчал и скривил губы в усмешке.

Зена вздернула бровь, но, кажется, намеревалась дать Каламосу выговориться. Главарь бросил взгляд на свою шайку, давая понять, что лучше бы им пока помал-кивать. «Зена тупилась, — самоуверенно размышлял он. — Всегда знал, что под этой броней такая же глупая девчонка, как и все остальные. Пара милых словечек, и даже малышей с кинжалом падают к тебе в объятья, Каламос». Затем он продолжил:

— Ходят слухи, ты путешествуешь с симпатичной блон-диночкой в деревенских лохмотьях. Правда, никто не может объяснить почему. Знаешь, а мне неважно, за-чем она тебе. Можешь взять милашку с собой, если хо-чешь. Я не против.

— Как великодушно, — пробормотала Зена. Ее глаза, холодное синее пламя, смерили его уничтожающим взглядом, но Каламос этого не заметил.

— Конечно! Я вообще чудо-парень, спроси любого, — его улыбка расползлась еще шире, и внезапно бандит расхохотался. «Путь свободен. Ого, Драконт, видел бы ты это!» — Зена, для друга я на все готов. Все, что поде-лаешь! Ну, может, почти все. Сама посуди, вместе мы сможем выжать из этого царства все соки. Кто нас ос-тановит? И даже если случится самое худшее: вдруг появится местный царек со своими воинами, мы успеем сбегать. Они столько сражались с врагами, богами, сти-хиями, их не было так долго, что как только корабль по-явится на горизонте, слухи разнесутся по всей Итаке. А мы? Услышав сплетни, тронемся в путь и, когда они высадятся на берег, будем уже на полпути к Афинам или Спарте, — Каламос размахивал руками и усмехался все шире и шире. — Ты как думаешь, захочется этим во-инам сражаться после столь долгого похода? Или они предпочтут добраться до дома и остаться там? Сам ста-рив Одиссей не сможет запихнуть их обратно в доспехи.

— Ты удивляешь меня, Каламос, — равнодушно сказа-ла Зена, когда главарь остановился передохнуть и насла-диться потрясенным видом товарищей. Восхищение он получил сполна: его подбадривали мощными и мерзки-ми криками. Кто-то хлопнул его по спине, да так сильно, что Каламос не удержался на ногах и, хрипло закашляв-шись, вцепился в дверную ручку. Восстановив дыхание и равновесие, бандит одарил Зену кривой ухмылкой.

— Каламос, прошу прощения за мое мнение о тебе. Оно осталось в прошлом. Не думала, что ты способен на такие мерзости.

Усмешка Каламоса дрогнула, но грубые возгласы, спутников придали ему наглости. Зена придвинулась к нему, провела пальцем по его заросшей щетиной щеке и тянула в подбородок:

— Скажш-ка, — заговорила она очень мягко, — не ду-мал ли ты, что я предложу тебе побыть с моей спутни-цей, а? Или ты надеялся отбить ее у меня в схватке, один на один?

На этот раз издевку нельзя было не заметить.