Официант. Да, сэр. Барышня, например, всякий раз, как дает мне какое-нибудь поручение, непременно скажет: «Помните, Уильям, что в этом отеле мы остановились ради вас, потому что слышали, какой вы отличный официант». А молодой джентльмен, так тот постоянно говорит, что я напоминаю ему его отца.

Джентльмен вздрагивает при этих словах.

И что он во всем полагается на меня, как на родного отца. (Сладко и приятно понижая голос.) Веселые господа, сэр, чрезвычайно ласковые и веселые.

Джентльмен. Это вы-то похожи на его отца? (Смеется такой нелепой кажется ему эта мысль.)

Официант. Ах, сэр, их не надо принимать всерьез. Ведь если бы было какое-нибудь сходство, то и барышня бы его заметила.

Джентльмен. А она не заметила?

Официант. Нет, сэр. Ей кажется, что я похож на бюст Шекспира в Стрэтфордской церкви, сэр. Потому-то она и называет меня — Уильям. На самом же деле меня зовут Уолтер, сэр. (Поворачивается к столу, чтобы снова приняться за работу, и вдруг видит миссис Клэндон, которая поднимается по лестнице, ведущей с Пляжа.) А вот и миссис Клэндон, сэр! (К миссис Клэндон, конфиденциальным тоном, но без назойливости.) К вам джентльмен, мэм.

Миссис Клэндон. Мы ждем еще двух джентльменов к завтраку, Уильям.

Официант. Хорошо, мэм. Благодарю вас, мэм. (Уходит в дом.)

Миссис Клэндон идет по террасе и, скользнув безразличным взглядом по фигуре сидящего джентльмена, продолжает кого-то искать глазами.

Джентльмен (игриво смотрит на нее из-под зонтика). Не узнаете?

Миссис Клэндон (изумленно, пристально вглядываясь) Неужто Финч Мак-Комас?

Мак-Комас. А вы как думаете? (Закрывает зонт, кладет его, затем принимает комическую позу, уперев руки в бока, и дает себя обозреть.)

Миссис Клэндон. Пожалуй, что и он. (Протягивает руку. Следует рукопожатье старых друзей, которые встречаются после долгой разлуки.) Куда вы девали бороду?

Мак-Комас (с притворным пафосом). Как можно — адвокат и вдруг с бородой!

Миссис Клэндон (показывая на цилиндр на столе). Это ваша шляпа?

Мак-Комас. Как можно — адвокат и вдруг без цилиндра!

Миссис Клэндон. А я-то все эти восемнадцать лет вспоминала человека с бородой и в мягкой шляпе с широкими полями! (Садится на садовую скамью.) Мак-Комас садится на свой стул.

Вы продолжаете ходить на митинги Общества диалектики?

Мак-Комас (степенно). Я больше не посещаю митингов.

Миссис Клэндон. Финч, я все поняла: вы остепенились и сделались добропорядочным членом общества,

Мак-Комас. А вы?

Миссис Клэндон. Я? Ничуть.

Мак-Комас. И вы придерживаетесь наших прежних убеждений?

Миссис Клэндон. С прежней твердостью.

Мак-Комас. Господи! Неужели вы и теперь, презрев свой пол, готовы публично выступать с речами?

Миссис Клэндон кивает.

Отстаивать право замужних женщин на раздельную собственность?

Опять кивок.

Защищать взгляды Дарвина на происхождение видов и «Опыт о свободе» Джона Стюарта Милля?

Кивок.

Читать Хаксли[3], Тиндаля и Джордж Элиот?

Три кивка.

Требовать университетских дипломов, доступа во все профессии и права голоса при выборах в парламент для женщин наравне с мужчинами?

Миссис Клэндон (решительно Да! Я ни на йоту не отступила от своих принципов. Я и Глорию свою воспитала так, чтобы она могла продолжать дело, начатое мной. Собственно, это и побудило меня вернуться в Англию. Я вдруг поняла, что не имею права похоронить ее заживо на Мадейре, на этой моей Святой Елене, Финч. Вероятно, ее встретят бурей негодования, как некогда встречали меня. Ну, да она к этому готова

Мак-Комас. Какие там бури! Милая моя, да ведь нынче в ваших взглядах нет ничего такого, что могло бы помешать ей выйти замуж хоть за архиепископа. Вы только что упрекнули меня в том, что я остепенился. И совершенно неосновательно: я придерживаюсь наших прежних убеждений так же крепко, как всегда. В церковь не хожу и не скрываю этого. Я называю себя радикалом с философским уклоном, — таков я и есть на самом деле: стою за свободу личности и за ее права, как мой учитель Герберт Спенсер. И что же, вы думаете — меня встречают бурей негодования? Нет, ко мне относятся со снисходительным сожалением: что, мол, со старика спрашивать! Я отстранен от жизни, ибо не пожелал преклонить колен перед социализмом.

Миссис Клэндон (пораженная). Социализмом?!

Мак-Комас. Ну да, социализмом. Вот увидите, что ваша мисс Глория, если вы только дадите ей волю, через какой-нибудь месяц сама по уши увязнет в социализме Миссис Клэндон (убежденно). Но ведь я могу доказать ей, что социализм — заблуждение.

Мак-Комас (печально). Вот так-то, доказывая, я и растерял своих молодых последователей. Будьте же вы осторожны: не мешайте ей идти своим путем. (Не без горечи.) Мы с вами, матушка, из моды вышли, отстали, видите ли. Есть, правда, в Англии одно местечко, где ваши взгляды еще показались бы передовыми.

Миссис Клэндон (с высокомерным недоверием). Может быть, церковь?

Мак-Комас. Нет, театр. А теперь — к делу! Зачем вы меня вызвали сюда?

Миссис Клэндон. Отчасти затем, что хотела повидаться с вами…

Мак-Комас (с добродушной иронией). Спасибо.

Миссис Клэндон. …отчасти же для того, чтобы вы все рассказали детям. Они ничего не знают. Теперь, раз уже мы перебрались в Англию, невозможно их дальше оставлять в неведении. (Волнуясь.) Финч, я не могу найти в себе силы рассказать им все сама. Я…

Внезапное появление близнецов и Глории прерывает ее речь. До л ли и Фил мчатся вверх по лестнице наперегонки; Фил умудряется сочетать бешеную .скорость с корректной неторопливостью движений, из-за чего, впрочем, и проигрывает состязание, и в результате Долли первой подбегает к матери и своими бурными объятиями чуть не опрокидывает садовую скамейку.

Долли (запыхавшись). Все в порядке, мама. Зубной врач будет и приведет с собой старика.

Миссис Клэндон. Долли! Милая! Разве ты не видишь мистера Мак-Комаса?

Мак-Комас встает улыбаясь.

Долли (лицо ее вытягивается, выражая самое недвусмысленное разочарование). Это он? А где же развевающиеся кудри?

Филип (горячо поддерживая ее). Где борода?.. Где плащ? Где поэтическая внешность?

Долли. Ах, мистер Мак-Комас, как вы себя изуродовали! Почему вы не дождались нас?

Мак-Комас (оторопев поначалу, тут же призывает на помощь чувство юмора). Потому что адвокат не может восемнадцать лет обходиться без парикмахера.

Глория (подходя к Мак-Комасу с другой стороны). Здравствуйте, мистер Мак-Комас! (Он поворачивается к ней, она пожимает его руку, глядя открыто и прямо ему в глаза.) Наконец-то мы вас видим!

Мак-Комас. Мисс Глория, я полагаю?

Глория улыбается в ответ и, еще раз пожав его руку, выпускает ее из своей; затем становится позади матери, облокотившись