Долли (убежденно). Оно и видно.

Крэмптон (мрачно). Возможно.

Долли. Почему вы так пристально глядите на меня? Что-нибудь не так? (Проверяет рукой, хорошо ли сидит на ней шляпка.)

Крэмптон. Вы мне кого-то напоминаете.

Долли. Кого?

Крэмптон. Как ни странно, вы чем-то похожи на мою мать!

Долли (удивленно). Мать? Вы, наверное, хотели сказать — дочь?

Крэмптон (внезапно потемнев от ярости). Нет, уж этого я никак не хотел сказать!

Долли (сочувственно). Что, зуб?

Крэмптон. Нет, нет, ничего. Меня не зуб мучит, мисс Клэндон, а воспоминания…

Долли. А вы их вырвите. «Из памяти печаль с корнями вырви»[2]. С наркозом на пять шиллингов дороже.

Крэмптон (злобно). Нет, не печаль. А всего-навсего обиду, которую мне некогда причинили. Я обид не забываю и я не желаю их забывать. (Лицо его становится жестким и угрюмым.)

Долли (окидывая его критическим взглядом). А вы, знаете, не особенно симпатичны, когда вспоминаете былые обиды.

Филип (незаметно входя в комнату и подкрадываясь сзади к Долли). Вы уж извините мою сестру, мистер Крэмптон! Она не нарочно, — просто она не умеет себя вести. Ну-ка, Долли, пошли! (Уводит ее к двери.)

Долли (в высшей степени театральным шепотом). Он говорит, что ему всего пятьдесят семь лет, и что я вылитая его мать, и он ненавидит свою дочь, и…

Появление Валентайна прекращает этот поток.

Валентайн. Мисс Клэндон пошла вперед.

Филип. Не забывайте же: в половине второго.

Долли. Да не забудьте оставить мистеру Крэмптону хоть несколько зубов, чтобы ему было чем есть.

Они выходят. Валентайн подходит к шкафчику и открывает его.

Крэмптон. До чего избалованный ребенок, мистер Валентайн! Образец современного воспитания. Когда мне было столько, сколько ей сейчас, мою память не раз освежали хорошей поркой, чтобы я не забывал, как нужно себя вести.

Валентайн (беря зеркальце и зонд из шкафчика). А как вам понравилась ее сестра?

Крэмптон. Небось вам она пришлась больше по вкусу, а?

Валентайн (восторженно). Она мне показалась… (спохватывается и прозаически добавляет), впрочем, это к делу не идет. (Профессиональным тоном.) Откройте, пожалуйста.

Крэмптон раскрывает рот, Валентайн вставляет зеркальце, осматривает зубы.

Хм! Вот вы какой сломали. У вас чудесные зубы, а вы их портите. И зачем это вам понадобилось разгрызать орехи зубами? (Вынимает зеркальце и становится перед Крэмптоном, чтобы было удобнее разговаривать с ним.)

Крэмптон. Я всегда разгрызал ими орехи. На то они и зубы. (Назидательно.) Для того чтобы сохранить зубы, надо давать им как можно больше работы — грызть кости, орехи, и мыть их каждый день с мылом… да, да, простым, обыкновенным мылом, вот которым стирают белье.

Валентайн. Ну зачем же мылом?

Крэмптон. Эту привычку в меня внедрили еще в детстве, и я ее придерживаюсь всю жизнь. Зато и не знаю зубной боли.

Валентайн. И вам нисколько не противно?

Крэмптон. Да ведь почти все полезное противно. Но меня учили, что с этим нужно мириться. Меня заставляли мириться. А теперь я уже привык. Откровенно говоря, мне даже нравится вкус мыла, если только оно доброкачественное.

Валентайн (с невольной гримасой). Вас, видимо, очень тщательно воспитывали, мистер Крэмптон?

Крэмптон (мрачно). Пожаловаться не могу.

Валентайн (чуть улыбаясь про себя). Право?

Крэмптон (сварливо). А что?

Валентайн. Да зубы-то у вас хороши, ничего не скажешь. Но мне доводилось видеть зубы не хуже ваших у пациентов, которые не подвергали себя столь суровой дисциплине. (Шагнув к шкафчику, меняет зонд )

Крэмптон. Я имел в виду воспитание не только в приложении к зубам, но и к характеру.

Валентайн (умиротворяюще). Ах, к характеру! Понимаю! (Принимаясь снова за лечение.) Чуть пошире. Хм! Вы слишком энергично работаете челюстями. Ведь вашему зубу досталось больше, чем ореху. Придется удалить. Его уже не спасти. (Вынимает зонд изо рта Крэмптона и снова подходит к ручке кресла беседовать.) Не беспокойтесь, вы ничего не почувствуете. Я дам вам наркоз.

Крэмптон. Что за вздор! Не нужно мне никакого наркоза. Рвите так! В мое время людей учили стойко переносить боль, если она неизбежна.

Валентайн. Ну, если вам нравится боль, пожалуйста. Боли я могу вам причинить сколько угодно и даже не возьму с вас лишнего за благотворное воздействие боли на развитие характера.

Крэмптон (приподнимаясь и глядя на него в упор). Молодой человек, вы должны мне за квартиру за шесть недель. Валентайн. Да.

Крэмптон. Вы в состоянии мне заплатить?

Валентайн. Нет.

Крэмптон (довольный своим преимуществом). Я так и полагал. Как же вы думаете расплатиться со мной, если вы издеваетесь над пациентами? (Садится.)

Валентайн. Дорогой мой, не все же пациенты воспитывали свой характер на стиральном мыле.

Крэмптон (хватая Валентайна за руку в тот момент, когда тот поворачивается, чтобы взять что-то из шкафчика). Тем хуже для них! Послушайте, вы еще не знаете моего характера. Если бы я мог обойтись без зубов, я бы заставил вас вырвать их все до единого. Я показал бы вам, на что способен человек с твердым характером, когда он на что-нибудь решился. (Для усиления эффекта своих слов кивает головой и выпускает руку Валентайна.) Валентайн (как ни в чем не бывало, все тем же беспечноигривым тоном). И вам хочется, чтобы характер у вас стал еще тверже?

Крэмптон. Да.

Валентайн (небрежной походкой идет к звонку). По-моему, он у вас и так достаточно твердый — я говорю как жилец.

Крэмптон мрачно усмехается.

(Дергает шнур и, в ожидании горничной, весело, как бы между прочим, бросает.) Почему вы не женились, мистер Крэмптон? Может быть, жена и детишки несколько и смягчили бы ваш характер.

Крэмптон (с неожиданной яростью). А вам какое дело, черт возьми?

В дверях появляется горничная.

Валентайн (вежливо). Теплой водички, пожалуйста.

Она удаляется, а Валентайн вновь обращается к шкафчику и, нимало не смутившись грубой выходкой Крэмптона, продолжает болтать, выбирая щипцы и кладя их так, чтобы они были под рукой, рядом с распоркой и стаканом для воды.

Вы спрашивали, какое мне, черт возьми, дело. Видите ли, я сам начинаю подумывать о женитьбе.

Крэмптон (с ворчливой иронией). Еще бы, еще бы! Когда у молодого человека становится совсем пусто в кармане да вдобавок ему через двадцать четыре часа грозит конфискация мебели в счет уплаты долга за квартиру, он непременно должен жениться. Я это всегда замечал. Ну что ж, женитесь, полезайте в петлю!

Валентайн. Уж и в петлю! Вы-то почему знаете?

Крэмптон. Потому что я не холостяк.