Я неторопливо присел на корточки, и ведущий начал ловко вертеть напёрстки. Настолько деловито, что даже якобы случайно уронил один из напёрстков, и оттуда выкатился шарик.

— Ой, увлёкся! — извиняющимся тоном сказал он, шмыгая носом, и вернул шарик в центр. Начал крутить заново.

Ну да, ну да. Всё для того, чтобы убедить меня: играют честно, шарик прятать не станут. На самом деле мне было плевать.

Движения рыжего остановились: три идентичных напёрстка стояли рядом друг с другом.

Пришло время делать выбор. Для вида немного подождал, медленно потянул руку к правому напёрстку. Едва коснувшись его, тут же схватился и за левый.

— Выбираю центральный, конечно же, — сказал я, одновременно с этим поднимая боковые напёрстки.

Они, разумеется, были пустыми.

Встаю и, так и не подняв оставшийся напёрсток, ухожу к своей койке.

Я знаю, что третий напёрсток тоже пуст.

Все это знают.

Но молчат.

Глава 5

— А ну подожди. — Тишина длилась долго, но рыжий все-таки не выдержал. — Ты сейчас чего сделал-то? Ты правила нарушил, падаль.

— Правила можно нарушить там, где их придерживаются, — ответил я. — Ты — явно не тот случай. И кто после этого падаль?

Остальные присутствующие молчали. Одних, казалось, вообще никак не заинтересовало мое появление, и они даже ни разу не выглянули. Другие просто глазели со своих полок. Люди были разные. Не было женщин.

Рыжий, конечно же, сорвался с цепи. В два прыжка он достиг меня. Схватившись руками за край койки, я подпрыгнул и наотмашь шибанул ногами. Рыжий успел выставить плечо, а я вернулся в прежнюю позицию, вставая в стойку.

Дрался он умело. Зацепил левой, пробил двоечку. Я в ответ успел ударить по ребрам, попытался задеть локтем, но лишь черканул по выставленному предплечью. Это был закаленный в уличных драках боец, готовый добиваться своего. Можно, конечно, до победного махаться руками, но лишние травмы ни к чему — да и победы мне это едва ли принесет. Рыжий неприятно опозорился в наперстничестве и теперь хотел самоутвердиться в том, в чем действительно был хорош. Надо быть совсем наивным, чтобы надеяться без должного опыта одолеть такого.

Поэтому я просто отступил за пределы того, что местные называли хатой. За решетку. В коридор.

Рыжий на мгновенье замер. За мной он не пошел — остался стоять в паре метров от выхода. Довольно ощерился:

— Зассал, да? Так-то. Знай свое место. Эй, ты че творишь! Стой! Слышь! Хорош, а?!

Я с наслаждением смотрел, как переменялось его выражение лица. И отчего же он был уверен, что я не решусь изо всей силы пинать металлический забор? Звук выходил громкий, звонкий.

— Придурок, нам всем из-за тебя прилетит! — подал голос еще один сокамерник.

Засуетились все. Засовещались меж собой, задергались, повскакивали со своих мест. Чтобы остановить меня, им нужно было покинуть пределы хаты, а это, судя по всему, строго запрещалось. Но и пинать стальные прутья забора они не могли мне запретить.

Спустя время я все же вернулся в хату, и многие сразу выдохнули, что я остановился.

— Выигрыш за мной. Все ведь видели?

Гробовая тишина.

— Отлично. Тряпки вашего отморозка меня не интересуют. В качестве выигрыша соглашусь на информацию. Ну, или я продолжу.

Местные пошептались да заставили рыжего уйти восвояси — он злился и замахивался ногой для того, чтобы пнуть по мне, и все же покорно вернулся к своей койке.

— Ты че думаешь, что это тебе поможет? — гавкнул он по пути, сплевывая. — Сам себя угробишь, и нас заодно.

— Ну и прекрасно, — ответил я, поворачиваясь к своей койке. Залезать на нее рано, но хотя бы руками обопрусь. — Умирать, так с песней.

— Рано хоронишь, — проворчал дедок. — Рано или поздно их прижмут Тамбовские, это как пить дай.

— Угу, и сразу заживем! — съязвил кто-то еще из глубин хаты. — Люди Тамбовского-то сразу нас всех отпустят, ага. Посмотрят на все это и дело, высчитают доходность, возьмут да и освободят. Такой старый, а в сказки веришь.

— Такие дела вмиг не делаются, — возразил дедок грубым тоном, и в нем сразу послышалась железная сила. — Мишаня свидетель, столько в шестерках ходил. Если месилово начнется, сперва сами свалят, сверкая пятками. Про нас тут же забудут.

— Или захватят всех нас болванками, — ответил спорщик.

— Не всех. Транспорт им для своих понадобится.

Спор продолжался еще какое-то время, и я вслушивался с интересом. И все равно понимал мало.

— Сбежать пробовали отсюда? — спросил я, желая повернуть диалог в интересное мне русло.

Послышались усмешки.

— Забудь, — заговорил тот, кого дедок назвал Мишаней. — У них все под контролем. Там, над нами, — он ткнул пальцем вверх, — за прилавками миловидно продают зелья и соли, а на нас всем плевать.

— Может, потому и плевать, что никто сбежать не пытался? — задумался я.

— Шутишь? Ну, пытались некоторые, и что? У людей Шрама есть все возможности передавить нас в одночасье. Вся полиция ими подкуплена. Продавцы магазинов тоже в курсе, что в подвалах людей держат, но хоть бы кто что сделал — хрен там!

— Шанс есть всегда, — ответил я. — Пытаться все равно надо. А кто они такие — те, кто нас держат?

— А ты не в курсе? — усмехнулся кто-то еще.

— Вы сегодня так и будете галдеть, а? — дал о себе знать новый голос с одной из верхних полок. — Вам ночью мало было?

И все затихли. Один лишь дедок подозвал меня к нему на нижнюю полку. Скользнул взглядом по рыжему: тот отвернулся к стене. Ну и пусть дальше не высовывается. Конфликт с ним нифига не исчерпан, однако обострять его смысла тоже нет.

Дедок попросил говорить в полголоса, чтобы не мешать остальным отдыхать. Заметил у него на пальце синюю наколку-перстенек.

— Моя фамилия Лебедев. Будем знакомы.

Сказанное вызвало резкий приступ дежавю, словно где-то я это уже слышал.

— Артем Думский. Можно просто Думер.

— Раз можно, то всенепременно так и будет. Я сразу понял, что ты, Думер, ни черта не врубаешься в происходящее.

— Это еще мягко сказано, — кивнул я.

— И тебе нужна информация.

— Всем она нужна.

— Я не телевизор с программой «Хочу все знать». Но правда твоя — наш Царь переборщил. С ним бывает.

— Царь? Во назвался-то нескромно.

— Царенко у него фамилия, вот и Царь. Я, так уж быть, поделюсь чем смогу. Надеюсь, ты при случае это не забудешь.

— Намекаешь, что за мной должок будет?

— Да какой должок! — махнул он. — Все мы тут должники. Просто не забывай, что старик Лебедев когда-то первым сказал, что он тебе не