Шрифт:
Закладка:
– Я не пойду!
– Пойдешь! – Нет!!!
– Ивушка ты моя… Ты же знаешь, что они со мной сделали… А Аскольд кроме того… я на коленях перед ними ползала, о пощаде молила. А он, тварь, от этого еще больше распалялся! И совал мне, полуживой, куда хотел… а он у него уже повис как тряпка… на вкус и вид кусок сопливого дерьма… Пойдешь?!
– Да!
– Сумка где?! Большая моя, дорожная, давай сюда! Ко-Ко, лезь! До барака вдвоем понесем. Леночка, не подведи!
Аскольд стал тискать Лену еще на полпути к бараку, все норовил прижаться к ней животом… Они вошли в комнату, освещенную сквозь разбитое стекло только далеким уличным фонарем. Аскольд сразу же задрал ей юбку и всхрапывая, пальцами, как когтями, вцепился Леночке в низ живота…
– Отойди, Леночка, – раздался спокойный голос из темного угла. – Спасибо тебе, теперь я сама.
– К… кто?! – просипел Аскольд.
– Это я, Ирина Костомарова. Помнишь такую?
Взвизгнула «молния» на сумке. Карлик выкатился из нее, присел на мгновение, когти заскребли по грязным доскам пола… из его груди вырвался непередаваемый звук: то ли стон, то ли клекот… Карлик прыгнул…
Дико завопил Коробейников. Горячие капли его крови, брызнув шрапнелью, хлестнули Леночку по ногам и она закричала тоже. А Ирина присела на корточки в углу и, затаив дыхание, слушала как урчит… чмокает с присвистом Красный Карлик.
– 4 –
Тюха передернул плечами, пытаясь отогнать дрожь.
– Ох, и дура я! – сказала Леночка, плача. – Теперь ты меня уж точно бросишь… ну и пусть! Пусть. Только молчи об этом, Тюшенька! Ведь выходит, что я тоже виновата. Посадят ведь!
– Не дергайся! – усмехнулся в темноту Генка. – Придумаем что-нибудь… У тебя хоть паспорт есть?
– Есть. Месяц назад получила.
– Давай так. Завтра приходи сюда, в шесть вечера.
– Значит, ты меня… не бросишь?!
– Дура! – с искренним чувством сказал Артюхин. – Пойдем провожу, а то уже поздно… Слушай сюда! По обратной дороге про все эти дела не думай. Напевай что-нибудь.
– Как это… напевай?
– Молча. Про себя, то есть. Что-нибудь вроде: «Давайте, Люся, потанцуем!» Знаешь, как такие песенки прилипают, во! Пусть их твой Ку-Ку и слушает…
* * *
Открыв своим ключом дверь, Лена бочком проскользнула в прихожку, сбросила с босых ног сапожки…
– Лена! – раздался внутри ее властный голос. – Что, Ку-Ку?
– Почему ты не захотела, чтобы я вас ощущал?
– Когда парень с девушкой, третий лишний! – бросила Лена. И сама поразилась собственной дерзости.
– А почему когда вы с Ириной…
– Это совсем другое дело. Совсем-совсем другое!
– Может быть. После Ирины ты так много не поешь. Но я предупреждаю тебя и этого парня: вы можете плохо кончить.
– Спокойной ночи, Ку-Ку!
– Взаимно!
Глава 6
«Мы отдаемся Злу как проститутки»
…Генку разбудило верещание автомобильного сигнала. Чуть не въехав в палисадник, Артюхина вовсю материл Толик с вахтовки. В целях экономии дефицитной бумаги, мы приведем его выступление вкратце.
– Дрыхнешь, сколько тебя ждать, молодежь – с вечера не укладешь, с утра не добудишься!
Генка крикнул, открыв окно:
– Простыл я! – И убедительно закашлялся. – Сегодня не выхожу. Напомни там Ефимычу, что у меня есть два отгула.
– Значит, не едешь?
– Нет.
– Ну и идешь ты… – сказал Толик и уехал.
Генка прошлепал босыми ногами на кухню, распечатал заветную пачку «тридцать шестого» и заварил себе крепчайший чай. Не одеваясь, уселся за стол и стал думать.
«Как не крути, а обложили Ленку со всех сторон. В милицию пойти – посадят. Лучше всего бы этого поганого карлика самим убрать. А как? Его ведь голыми руками не возьмешь… Нужно Ленку оттуда увести. А что?! Привести ее домой за ручку и сказать Прасковье Федоровне:
– Вот, мама, знакомься!»…
Генка вздохнул, оделся. Вышел на веранду и принялся лазить по ящикам старого стола в поисках отвертки. Он давно уже обещал матери привести в порядок проводку в летней кухне. Да все руки не доходили.
– «Так часто, Люся, мы рискуем!» – засвистел Тюха и принялся за работу.
Холодное осеннее солнце невысоко вылезло в небо и под ним вдоль дорожки горделиво закачались хризантемы – гордость Прасковьи Федоровны. В Монастырске их так и звали: «Артюхинские».
Генка случайно посмотрел в ту сторону и остолбенел.
Среди всей этой хризантемной красы стоял, покачиваясь с носков на пятки, никто иной, как таинственный гражданин при серой шляпе. И Тюха понял сразу: незнакомец тот вовсе не вампир и даже не мент переодетый – он просто человек. Крутой волевой подбородок незваного гостя будто даже обмяк, на губах его блуждала улыбка. А карие глазки-буравчики светились как у ребенка, увидевшего необыкновенную игрушку.
– О, любитель цветов!
Ты стал незаметно
Рабом хризантем…
Продекламировав это вполголоса гражданин при серой шляпе огляделся по сторонам и увидел Тюху, безмолвно подпиравшего стенку летней кухни.
– Это я вспомнил… из старинной японской поэзии, – пояснил гость. – Ну, здравствуйте, Артюхин! А я к вам…
– Привет! – буркнул Тюха.
– На работе сказали: он сегодня отдыхает. Ну и очень хорошо. Разговор у нас будет серьезный…
– Пойдемте в дом, – Генка наконец-то отклеился от дверного косяка. – Итак, ваша дача туфта. Зовут-то вас как?
– Виктор Петрович Тюменев. К вашим услугам.
… – Чаю хотите? – Тюха кивком головы показал на свободный стул. – Как раз недавно заварил…
– О! – оживился гость. – Вот это чай… Спасибо! А то у нас в гостинице подают такое, извините, дерьмо…
– В гостинице?
– Ах да, – спохватился Тюменев. – Ведь я еще толком не представился… Вот!
Генка развернул поданный гостем обыкновенный командировочный бланк и прочел:
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Отдел теоретических проблем.
Тюменев В. П. (с.н.с. лаборатории психотроники).
КОМАНДИРОВАН: КГБ г. М/с
– Кстати, а как вас зовут-величают? Геннадий…
– Можно просто Гена.
– Так вот, Геннадий Батькович. Я попрошу вас рассказать мне все, что вы знаете о Красном Карлике.
– …
– Откуда я знаю? Это несложно. Я – экстрасенс.
– Понял. Как Кашпировский… или Чумак?
– И даже хуже. Вчера вечером я вышел на ассоциацию: блондинка – Красный Карлик. Раньше я о чем-то подобном только догадывался. Но вчера, видимо, что-то случилось.
– Здесь я ничего, не скажу. Нам нужно туда… ну, в общем где много воды… или железа!
– Так он телепат? – тонкие губы гостя зазмеились легкой усмешкой. – Можете не беспокоиться. Входя в дом, я на всякий случай блокировал индукцию. И, как видите,
