— Андрей? Что ты там бурчишь? — отвлек меня от тяжелых раздумий голос сестры. Надо же, за размышлениями я даже не заметил, как спустился в гостиную!

— Не выспался, — падая рядом с сестрой на диван, пожаловался я без всякой задней мысли.

— А ты и не должен был, — хихикнула она.

— Фу! Что за намеки? — скривился я, поняв, что она про мою брачную ночь. — И не стыдно тебе, матери троих детей?! — начиная щекотать ее за бок и смеясь вместе с ней, вопрошал я.

— Хватит, хулиган! — отбивалась Диляра как могла, заходясь в диком приступе хохота. Сестра всегда безумно боялась щекотки, чем я частенько пользовался.

— Господи, когда вы уже повзрослеете? — прервал наше ребячество голос папы, вошедшего в гостиную.

— А зачем нам взрослеть? — кидаясь в меня подушкой, продолжала хихикать сестра. — Нам и так неплохо.

— А где мама? — спросил я, только сейчас поняв, что в доме стояла тишина и в гостиной кроме нас троих никого нет.

— Спит, — коротко ответил отец, садясь в кресло и переключая канал. Вид у него был измученный.

— Спит? В одиннадцать утра? — обеспокоенно нахмурился я. — У нее что, снова поднималось давление?

— Нет, просто она долго не могла уснуть от взволнованности твоим браком. И мне спать не давала! — закатил отец глаза.

— А Андрей не давал спать Риде, — захихикала сестра, — вы стоите друг друга, — подначивала она, а мы с отцом переглянулись, лишь двое в этой гостиной зная правду. Диляра, к счастью, не заметила напряжения и болтала как ни в чем не бывало.

— Знаешь, тебе бы стоило пересмотреть свои взгляды и вместо архитектурного выбрать медицинский! — поддразнила меня сестра. — Хватит уже так следить за мамой, это нездорово.

— Молчи уж, — щекотнул я ее напоследок, вставая и направляясь в комнату матери. Не мог я не волноваться, когда дело касалось ее.

Аккуратно отворив дверь, просунул в нее голову и, заметив, что мать уже встала, постучал.

— Тук-тук! Можно? — спросил я с улыбкой.

— Андрюша? Уже встал? — обернулась она ко мне. — Заходи, родной. Я думала, вы спите.

Мама всё еще была в пижаме светлого цвета и сидела возле трюмо с зеркалом, держа в руках расческу. Но нас никогда это не смущало, так что, войдя в комнату, я упал на разобранную кровать.

— Я выспался. Но вот твой продолжительный сон меня взволновал. Отец сказал, что ты опять не могла заснуть, — посетовал я.

Последние два года мама, которая никогда не жаловалась на здоровье, начала страдать от повышенного давления и бессонницы.

— Волнительный день выдался, вот от переизбытка эмоций мне и не спалось, — собирая отросшие волосы в гульку, улыбнулась она.

Когда-то, когда она только взяла меня в дом, они были точно такими же, пока она их не остригла.

— Мам? Помнишь ту прическу, что ты сделала? — спросил я.

— Конечно. Я думала, твой отец закатит истерику, за то что я так коротко подстриглась, но на удивление ему понравилось, — хихикнула она, прям как молодая девушка.

— Я в тот день подумал, что ты самая красивая женщина, которую я видел, — подходя к ней со спины и обнимая, прошептал я. — Спасибо, что стала моей мамой.

— Андрей… Всё хорошо? Ты какой-то странный, — прошептала она в ответ, с беспокойством смотря на меня через зеркало и накрывая мои руки, сжимающие ее плечи, своими.

— Всё отлично, мамуль, просто я вдруг вспомнил, что давно тебя не благодарил, — чувствуя свою вину за ложь, проговорил я, целуя ее в макушку. Мне было стыдно и больно лгать ей, ведь она всегда учила, что ложь — это плохо.

И что тайное всегда становится явным, как ни старайся скрыть. И ладно бы это были плохие отметки или разбитая ваза, дело поправимое, но мой обман был гораздо страшнее, и если мама узнает, то у нее точно случится сердечный приступ!

— Маму не нужно благодарить. И раз уж на то пошло, это я должна быть благодарна за такого хорошего сына! Главное, чтобы я не краснела за тебя перед невесткой! — продолжала она, переходя на так нежеланную для меня тему.

Чтобы не видеть мамины глаза и не врать, глядя ей прямо в них, я отошел и снова завалился на кровать. Мама же стала наносить на лицо крем.

Ох уж эти женщины. Интересно, заучка тоже проводит столько времени перед зеркалом, как моя мама и сестра?

Надо сказать, ей особо не помогает. Могла бы и не тратить время.

— Андрей! — мама поторопила меня с ответом, а потом задорно рассмеялась. — Вы, влюбленные, такие смешные. Постоянно думаете о предмете своего воздыхания!

Поперхнувшись, я закашлялся.

Предмет воздыхания, надо же!

— Боже, мой сын — чей-то муж! Сильно же ты ее любишь, раз решился на похищение! — мама не переставая мучила меня своими откровениями. — И как я не заметила, что ты в кого-то влюбился?

— Потому что ты занималась своим здоровьем, — напомнил я, заодно и тему перевел.

Мама махнула рукой, откладывая крем в сторону.

— Перестань, со мной всё в порядке. Чтобы заботиться о такой большой семье, нужно много сил. Я здорова! А когда появятся внуки…

Тут меня совсем скрутило, потому что от мысли, что мы с заучкой сделаем детей, мне реально, в прямом смысле поплохело.

Хорошо, что мой брат Аслан спас ситуацию, без стука ворвавшись в комнату и ураганом налетел на маму, обнимая руками и взбираясь по ней, как маленькая обезьянка. Даром что десять лет, а всё держится за мамку.

— Ага! Без меня тут сидите! — насупился он, глядя на меня исподлобья. — Мама, ты больше любишь Андрея, а не меня!

— Сынок, ну что ты? — мама покачала головой.

— Да, так и есть, — сказал я, смеясь. — А ты не знал, что, когда женишься, то муж и жена забирают свекровь в свой дом на год? Будешь жить с папой, а маму я заберу. — дразнился я, с самым серьезным видом.

— Андрей! — воскликнула мама на мои поддразнивания, а маленький сорванец поверил и в ужасе посмотрел на мать.

— На год?! А как я без тебя год, мам?

— Андрюша шутит! Нет такого правила, — сказала мама строго и посмотрела на меня так, будто, если я не прекращу, мне мало не покажется. Суровый взгляд мамы привел меня в чувство.

— Да ладно, мелкий, я шучу. Никуда не денется твоя любимая мамочка.

— Ох, дети, вы мать, конечно, доведете! — воскликнула мама, обняла крепко Аслана, а я подошел к ним и тоже обнял, боясь, что, если мой обман раскроется, этой идиллии в наших взаимоотношениях придет конец.