У меня и другие претензии к Ленке всколыхнулись. Я ведь ради нее и Валентины бросил свое любимое дело, оставил кафедру, отдел, учеников, конференции, доклады, статьи в научных журналах и уважение коллег. Перешел на работу нелюбимую, нервную, ненормированную – но очень денежную. Все исключительно для семьи и дома. Из-за того, что Ленка меня пилила-долбила без перерыва несколько лет. А она со мной так!

Однако устраивать международные телефонные разборки я не стал. Бог с ней! Вернется – поговорим.

Но сам удивительным образом, кроме горечи и уязвленного самолюбия, стал чувствовать исключительную легкость. Как писал мой любимый прозаик Кундера в романе про неверного мужа – «невыносимую легкость бытия». Типа, верные супружеские отношения мне раньше не позволяли ни на кого посматривать и ни с кем закручивать. Но теперь почему бы нет? Сколько милашек вокруг. А я мужчина в самом соку, сорок с небольшим, и хорош собою, и при деньгах.

* * *

Вероятно, флюиды свободы стали распространяться вокруг меня немедленно.

Во всяком случае, когда я приехал на очередные похороны, которые по долгу службы курировал, сразу почувствовал, как многие женщины вокруг чудесным образом стали обращать на меня повышенное внимание. Нет, не вдова – это было бы слишком пошло, да и даме, горько оплакивающей покойника, перевалило за семьдесят. Но вот другие подходящие по возрасту, даже одетые в черное и временами пускавшие слезинку, на меня посматривали.

Подобное продолжалось на поминках. Я и сам верил, что хорош: в черном строгом костюме, с черным галстуком, царивший на тризне и подсказывающий близким родственникам, что и как делать.

А когда все смешалось и поминовение в конце концов превратилось, по обыкновению, в банальную пьянку, я вышел на вольный воздух – в зале было душновато.

Июньский день, несмотря на время, клонившееся к десяти, был еще довольно светел. В стороне от входа курила стайка молодежи. А следом за мной из банкетного зала вышла стройная, высокая женщина в строгом черном платье и со свежей укладкой. В ушах и на пальцах ее сверкали бриллианты – а впрочем, может, фианиты или бижутерия, я в этом не разбираюсь. Но, как бы там ни было, выглядела она прелестно. Примерно одного со мной (и Ленкой) возраста, она в то же время производила впечатление дамы из высшего общества. Поэтому, вероятно, надеты на ней все-таки были подлинные бриллианты. Да и сами похороны (и гости на них) смотрелись богато.

– У вас сигаретки не найдется? – спросила она.

– Я не курю, но для вас, пожалуйста. – Я достал из борсетки пачку, которую всегда носил с собой на погребения специально для расчувствовавшихся гостей вроде нее.

Она взяла одну. Я подал ей огня, она вдохнула дым и закашлялась.

– Я тоже обычно не курю, – пояснила дама.

– Конечно, похороны, все на нервах, – поддакнул я.

– Да, все на нервах, но я, если честно, покойному седьмая вода на десятом киселе. Просили прийти помочь, вдову поддержать. А вы похоронный агент?

– Типа того.

И, вы знаете, в тот момент – а может, даже раньше – невидимый подсказчик внутри меня шепнул: у нас с ней что-то будет. Что-то склеится. По ее глазам стало понятно. По голосу. По всем невербальным сигналам.

А я и сам теперь не против небольшого приключения.

– Какая интересная у вас профессия! – продолжила она. – Хотела бы я вас расспросить. Чтобы вы мне про нее рассказали подробнее!

– А вы что, журналист?

– Нет, просто самой интересно.

– Так спросите что-нибудь, я отвечу.

– Ну, например, как такую профессию выбирают? А впрочем, это тема не для мимолетной беседы… Может, мы с вами отсюда убежим?

– Не могу, я, считайте, на работе. Как говорится, ресторан открыт до последнего клиента. В моем случае: до тех пор, пока вдова наконец не скомандует расходиться.

– Очень жалко. Может, встретимся как-нибудь в городе? Если что, я сейчас совершенно свободна. Кстати, меня зовут Антонина. Дурацкое имя, немодное – назвали в честь бабушки.

Я повертел на безымянном пальце обручальное кольцо и ответствовал:

– Я вообще-то женат, но тоже временно свободен, – что бы это ни значило. – И меня тоже не слишком модно зовут – Савва.

– Савва? Звучно. Вы, по-моему, как раз опередили моду! Мне нравится ваше имя. Давайте встретимся завтра? Пообедаем или поужинаем?

– Днем я занят. А поужинать – пожалуйста.

– Дайте мне свой телефон, я закажу столик и пришлю вам месседж, куда мы идем и во сколько.

– Вы очень конкретны, Тоня.

– Мы ведь не дети, чтобы зря время терять. – Она со значением взглянула мне в глаза.

* * *

На следующий день все пело во мне. Со времен ухаживания за Ленкой – а было это чуть не двадцать лет назад – ни на какие свидания я больше ни с кем не ходил.

Но и волновался я немного – по причине давнего неприменения своих мужских свойств в непривычной обстановке. Конечно, чувствовал, куда события клонятся (скажу теперь, по прошествии времени), однако не делал ничего, чтобы предотвратить свое, так сказать, падение. Напротив, сам торопился по направлению к обрыву.

Антонина прислала мне название ресторана где-то в Замоскворечье, назначила время восемь вечера и подписала «Очень жду встречи» с кучей сердечек.

Я отправился на свидание на метро – чтобы можно было спокойно выпить.

Вышел на «Третьяковской». Среди старого фонда кругом возводились многомиллионные жилые комплексы. Закатное солнце искрило золотом на куполах. Народ, праздный или озабоченный, полураздетый по случаю лета и накрывшей столицу жары, шагал плотным потоком.

Как назло, перед самым входом в заведение мне позвонила Ленка. Слава богу, не в ресторане – было бы гораздо неприятней. И хорошо, что не по видеосвязи, а то вопросов не оберешься: где я да что там делаю.

Голос супруги звучал отдохнувшим и радостным, она рассказывала, что ездили на экскурсию в Миру, на родину святого Николая Чудотворца. А еще катались на катере, видели дельфинов. «Много купаемся, загораем, – сказала она, – я научилась плавать с маской и трубкой!»

Хотелось переспросить: «А как там Марк Иваныч? Вы с ним не встречались?» Но я удержал себя и спокойно доложил, что дома все нормально, а у меня много работы.

– Значит, помирать народ не перестал? – весело переспросила она.

– Нет, увы, не перестал.

В итоге к Тоне я опоздал на четверть часа, она уже сидела за столиком. Но ни слова упрека от нее не услышал.

Сразу предупредил:

– Я угощаю, поэтому не стесняйте себя ни в чем. Я богатый человек.

– Приятно слышать от