двора. Этих работящих матрон с постоянно красными руками, похабным юмором и острым язычком я видел каждый день. Я уже тогда не был застенчивым девственником, но от скабрезных намеков, которые эти женщины отпускали полушутя-полусерьезно, у меня не раз вспыхивал румянец на щеках.

Как гласит пословица, люди часто неспособны видеть у себя под носом, и, осознав ее справедливость, я рассмеялся про себя. В тот день нелегкий труд – замачивать грязные простыни и скатерти в растворе из древесной золы и соды – выпал на долю Большой Мэри. Широкая в талии, не блиставшая умом, она была из тех, кто питал ко мне слабость. Напоив лошадей, я прошествовал мимо нее.

– Тебе, похоже, жарко, Мэри.

Валлийский язык похож на ирландский, так что мне вполне удавалось объясняться на нем.

Оторвавшись от деревянного чана, толстуха плотоядно подмигнула мне.

– Будет гораздо жарче, когда ты оседлаешь меня, юный Руфус.

Я постарался изобразить соблазнительную улыбку.

Тыльной стороной ладони она откинула со лба прилипшую прядь волос и проворковала:

– Приходи сегодня ко мне в койку, и я не дам тебе уснуть до рассвета.

Ее мясистая ладонь метнулась к моим чреслам. Я испуганно попятился, но ухитрился подмигнуть ей.

– Ну ты и горячая штучка, Мэри, ей-богу! Слушай, тебе, наверное, пить хочется?

– Умираю от жажды.

Она облизнула губы.

– Я принесу кружку пива.

– Да благословит тебя Бог, парень, – сказала валлийка, просияв.

Направляясь к кладовой, я насвистывал.

Чтобы мой план сработал, требовалось время, но это меня не заботило. Я ждал уже полгода, еще несколько дней не составляли разницы. Как сказал мудрец, месть – блюдо, которое лучше подавать холодным. Я не раз подкарауливал Большую Мэри, делая вид, что наши встречи – не более как случайность. Спасаясь от ее плотских притязаний с помощью лести и быстрых ног, я сумел завоевать ее доверие, в этом сильно помогали украденные из кухни цыплята и пироги с изюмом.

Когда я горько посетовал, что мои простыни кишат клопами – в большей, чем у других оруженосцев, степени, – Мэри была готова перетрудить свои шишковатые ноги, стремясь помочь. Я бессовестно лгал, но ей это и в голову не приходило. Нужно ежедневно замачивать их в едкой соде, посоветовала Мэри. А высушить простыни в такую жару труда не составит. Я расхвалил ее, чмокнул в алую щеку и ухитрился улизнуть, отделавшись только пострадавшей от щипка ягодицей.

Она не догадывалась, что истинной целью моих визитов к ней было получить доступ к одежде рыцарей, прежде всего к вещам Фиц-Алдельма. Не знала женщина и о том, что уже несколько вечеров я бродил по лугам, на которых пасся скот графини. Осматривая деревья, под которыми животные укрывались в полуденный зной, я искал стволы со следами чеса. Мне удалось даже повалить на землю маленького теленка, воспользовавшись тем, что мать его пила воду из реки, и собрать то, что мне требовалось. Любой, кто имел дело с быками, узнает похожие на проказу болячки, поражающие молодняк. Морда покрывается толстыми грубыми чешуйками. Это, слава богу, не проказа. Мерзкая хворь не поражает людей, работающих с животными, но на руках и ладонях могут появиться красные зудящие пятна. В этом и состоял мой план.

Пока Большая Мэри корпела над стиркой, я тайком натирал свежевыстиранную одежду Фиц-Алдельма найденными мной чешуйками и коростой. А потом стал ждать, терпеливо, как волк, наблюдающий за подраненным оленем. Нужда в Большой Мэри отпала. Чтобы не разозлить ее, я пояснил, что стал заходить все реже по причине сильной усталости от дневных трудов. Мне повезло: придворные рыцари усиленно тренировались – ходили слухи о скором приезде важного гостя, – и оруженосцы суетились как никогда, ухаживая за лошадьми своих хозяев, полируя доспехи, заостряя мечи.

Оглядываясь назад, я смеюсь над своей неискушенностью. Одержимый Фиц-Алдельмом, не думая о том, что делается за стенами Стригуила, я понятия не имел, что жизнь моя вот-вот изменится навсегда. Мне предстояла встреча с властелином. Могучим воином. Человеком, которому предстояло править не только Англией, но также Нормандией и Бретанью, Анжу и Аквитанией. Тем, кто поведет войско в Святую землю и дойдет почти до самого Иерусалима.

С Ричардом Львиное Сердце.

Новость пришла седмицу спустя после того, как я попортил наряды Фиц-Алдельма. Сначала гонец доставил ее Ифе в большой зал, а затем она разнеслась по замку со скоростью пламени, охватывающего сенной сарай. Ричард, второй сын короля Генриха, высадился на южном побережье Англии и в следующем месяце намеревается посетить Стригуил. С этой минуты никто ни о чем другом больше не разговаривал. До того у меня было мало причин разузнавать что-то о Ричарде. Но, захваченный будущим приездом венценосного гостя, к тому же почти моего сверстника, я быстро наверстывал упущенное.

В четырнадцать лет он был возведен отцом на престол герцогства Аквитанского и с семнадцати – то есть уже пять лет – постоянно вел войны. Несмотря на молодость, он, по рассказам одного рыцаря, в первое же лето осадил и взял сильный замок Кастийон-сюр-Ажан.

Этот успех не избавил его от невзгод на следующую весну, в лето Господа нашего 1175-е. Мятежная по природе, недовольная новым сеньором аквитанская знать образовала коалицию против Ричарда. Не дрогнув, он набрал большое число брабантских наемников и принялся усмирять бунтовщиков. Три с лишним года бушевала война в Аквитании. Были и неудачи, самая крупная из них произошла в Поне, но такие твердыни, как Сен-Мегрен, Лимож, Шатонёф, Мулинёф, Ангулем, Дак, Байонна и Сен-Пьер, пали перед воинственным герцогом.

Незнакомые, музыкальные французские названия будоражили воображение, а размах и мощь кампаний Ричарда глубоко впечатляли. Не ведая тогда о грязи и крови, о дерьме и моче, о смраде гниющей плоти, которые идут рука об руку с осадой, я представлял себя воином герцогской армии, добывающим славу и почести. Всякий раз, когда эти мечты увлекали меня, просыпалась совесть. Ричард – враг, его следует ненавидеть, как всех в этой проклятой стране. Я корил себя и вспоминал отца как своего повелителя, как человека, которому я обязан сохранять верность. Чужеземные войны нас не касаются. Единственное, что важно, – это борьба в Ирландии. Если представится возможность, решил я, стоит прознать, как берут замки. Это умение пригодится мне по возвращении.

Но, как я ни старался, рассказы о подвигах Ричарда увлекали меня. Казалось, ни одна крепость не может устоять перед ним. Жадный до драки, он зачастую оказывался в самой гуще боя. Если верить Жильберу де Лилю, глашатаю, принесшему весть о визите, самое выдающееся из своих деяний Ричард совершил около месяца тому назад. Из-за осведомленности де Лиля и его скорого