обидевшись на ее любопытство. — Инга, слава богу, не беременна, деньги ее мне не нужны, а что еще назвать серьезным... Ну, привычка если только. Это же тоже страшная вещь, Поля, хотя и не оправдание собственной глупости и лени.

— Ты хочешь сказать, что встречаешься с ней по глупости? — тихо спросила девушка.

— Поля, я не могу сказать ничего другого, потому что наговаривать на нее было бы с моей стороны свинством. Надо самому отвечать за себя, хотя бы перед тобой, — сказал Алик уже более решительно.

Полина снова почувствовала, как лицо залилось жаром, и руки, которые она сложила на коленях под столом, слегка подрагивали. Как она ни пыталась рассуждать бесстрастно и рационально, ее не оставляла пьянящая мысль, что Алик не случайно сказал именно «отвечать перед тобой». Неужели это означало, что ее мнение для него почему-то особенно ценно, что ей он способен открыть нечто скрытое от толпы, родных, друзей и даже невесты? Или она, как незрелая девчонка, по-прежнему воспринимает любой его взгляд, обращение и доброе слово как нечто особенное?

— Извини, — сказала она, робко улыбаясь.

Алик с искренним веселым удивлением, которое она редко замечала за ним в последнее время, потрепал ее по открытому плечу и ответил:

— Да за что, Полиночка? Спасибо тебе, что составила компанию, что так доверительно поговорили. Мне такое удовольствие выпадает нечасто. И ты же не сказала ничего обидного. Надеюсь, что и я тебя ничем не задел?

Полина успокоилась и повеселела, и парень предложил ей возвратиться в отель, откуда вскоре предстояло идти на пленэр. По дороге он мимоходом положил ей руку на плечо, всего на секунду, но ее жгло изнутри весь день, как в раннюю пору влюбленности.

Ночью она тоже не могла уснуть, зарывшись лицом в подушку и без конца размышляя, пытаясь собрать все услышанное в какую-то более-менее внятную картину. Будто все, что казалось безнадежно утраченным в холодном и задумчивом Питере, приобрело под южным солнцем сказочный оттенок беззаботности и веры, что все обязательно будет хорошо. Она почти не знала этого чувства, привыкнув к прозе жизни, но кто сказал, что время для него истекло, что она не рождена для счастья, как другие люди, как та же Инга? И счастлива ли та, если судить по странной откровенности Алика?

Полина не то чтобы всерьез стала на что-то рассчитывать: все-таки парень не сказал ничего определенного, что указывало на их грядущий разрыв с Ингой. Однако ее не оставляла мысль, будто что-то в его словах, пусть и косвенно, говорило о охлаждении к невесте, по крайней мере об отстраненности. Он будто толковал о партнерстве, связанном неким кодексом чести и определенными взаимными интересами, но никак не о романтическом чувстве. Да, все это тоже могло быть неискренним, стихийным, сказанным из-за какой-то неизвестной Полине обиды или просто от нежелания изливать интимные чувства.

Но против воли ей грело душу все, что он сказал, будто она была еще старшеклассницей, готовой видеть тайный смысл в любом милом жесте или фразе. Полина не собиралась ничего предпринимать, ей просто стало легко и хорошо внутри, и почему-то казалось, будто то же самое сейчас испытывает Алик, воспрянувший духом за дни, которые им довелось провести рядом.

Наконец Полина поднялась с постели и осторожно, стараясь не побеспокоить соседку, снова прокралась к выходу на балкон. Приоткрыв дверцу, она ощутила резковатое, но приятное дуновение ночной прохлады, обхватила себя руками и вгляделась в звездное южное небо.

Переведя взгляд на балкон напротив, она вздрогнула: Алик снова стоял там и смотрел в ее сторону с добродушным и таинственным лукавством. Полина, на которой была только тонкая длинная сорочка на бретельках, смутилась, но почему-то не могла отвернуться и уйти. Некоторое время они продолжали переглядываться, пока она не опомнилась. Быстро прикрыв дверцу, девушка возвратилась в постель, даже не придумав какого-нибудь вежливого напутствия на добрую ночь.

На следующий день художники отмечали окончание творческой командировки и Инга арендовала небольшой зал в гостинице для фуршета. Днем вся компания сходила в город на концертную программу о культуре древних индейцев, а затем собралась в зале и после небольшой благодарственной речи Инги принялась за угощения. На столах было множество затейливых закусок и десертов в красивой посуде, предлагались и местные крепкие напитки на основе сока агавы — их разливали из глиняных сосудов, стилизованных под старину.

Полина, прогуливаясь по залу, отпивая чай из стаканчика и пробуя сладости, наблюдала за коллегами, которые с удовольствием отдыхали от работы под жаркими лучами солнца. Зал был украшен репродукциями прославленных мастеров — Риверы, Сикейроса и Фриды Кало, — соломенными циновками и пергаментами, испещренными древней письменностью. Сами молодые люди тоже выглядели парадно, особенно Инга в строгом бледно-голубом платье с серебряным поясом и такой же вычурной застежкой у плеча. Алик, по-видимому для общего тона, надел рубашку подобного оттенка, накинув сверху летний льняной пиджак.

Сама Полина нарядилась в свое любимое длинное платье, привезенное из Питера, — темно-синее в горошек, с белым воротничком. Игорь, подойдя к ней, отметил, что давно не видел ее такой «вдохновенной».

— С тебя хоть сейчас пиши портрет, — почему-то вздохнул он.

— Ты ведь уже писал когда-то, — скромно улыбнулась Полина. — Он до сих пор висит у меня дома, на почетном месте.

— И что с того? Теперь ты совсем другая: тут не акварель нужна, а масло, причем, знаешь, такое... цвета подсолнухов, или маков, например. И никаких туманно-дождевых полутонов. Знаешь, где такие цвета водятся?

— Да во всех теплых странах, по-моему, — удивленно отозвалась Полина.

— Больше всего их во Франции, в Живерни, где находится усадьба Клода Моне. Я мечтаю побывать там лично, мне кажется, что это какой-то другой мир, где нет грязных, мутных оттенков. Вот бы и в жизни было такое место, — вздохнул Игорь. — А тебе бы хотелось туда поехать?

Полина смутилась и сказала после паузы:

— Я как-то не думала, если честно. Мне редко доводилось путешествовать, а порой вообще казалось, будто мир ограничен одним городом, и все остальное существует только во сне, в иллюзиях...

— Да, это заметно, — ответил Игорь, чем снова очень удивил девушку. — Знаешь, ты лучше отвыкай от этого убеждения. Я вот твердо решил туда съездить, как только смогу, причем без всякого руководства и рабочих планов, — только наедине с собой. Но если ты захочешь составить мне компанию, я буду очень рад.

Эти слова парня показались Полине