— Огромное вам спасибо! — сказала Вероника и положила в карман Таисии большую шоколадку. Медсестра изменила маршрут — пошла по дорожке к корпусу. Богиня да и только!

— Тетя Аня, пожалуйста, припомните, где ваш муж, Василий?

— Мой муж? Ах, мой муж!.. — вздохнула Серова. — Его нет давно, он поплыл по морю в дальние края.

— Про какого Петра вы вспоминаете?

— Петенька был другом Васеньки. Вы знаете, они очень дружили, пока не поссорились.

— Как они поссорились? Из-за чего? Вспомните, пожалуйста.

И тут произошло просветление, Анна посмотрела на Леру вполне осознанно и трезво.

— Васенька связался с человеком из дирекции санатория, он не смог защититься сам и защитить Петеньку. А ты… ты часом не дочь Петеньки? Очень похожа на него!

Леру как холодной водой окатили — так и замерло у нее все внутри, ни пошевелиться, ни сказать. Но все-таки она пересилила себя, набрала побольше воздуха в легкие и смогла выговорить:

— Я? Нет, что вы!

— Жаль его и детей. Васенька был очень виноват перед Петенькой, очень! Но он не мог ничего поделать, его заставили, понимаешь?

— В чем виноват?

— Его заставили подписать, заставили!

— Что подписать? Где ваш муж?

— Он… поплыл… в кораблике, — и взгляд ее снова помутнел.

Больше они ничего не узнали, потому что Анна стала бормотать бессвязные фразы. Подошла медсестра.

— Таисия, скажите, пожалуйста, к тете кто-нибудь приходит?

— Нет, никто. Поначалу наведывался мужчина, говорил, что племянник, а потом и он перестал ходить. Это было года два назад.

Лера и Вероника притихли, понимая, что для них уже давно пахнет жареным, сюжет неожиданно стал напоминать сцену с детьми лейтенанта Шмидта из «Золотого теленка». Племянников и племянниц становилось все больше, и что-то подсказывало, что их количество может еще увеличиться, ведь кто-то спрашивал у Татьяны Ивановны о жене Шмелева!

Тут с ели спрыгнула белка и пробежала мимо, вовремя переведя внимание на себя. На лесной дорожке было так мирно, тихо и спокойно, что вся эта дикая история показалась нереальной, словно из другой жизни. Под ветром качались высоченные ели и сосны, будто срисованные с картин Шишкина, только медведей не хватало. Солнце пробивалось сквозь ветви ароматной хвои и слепило глаза.

— Таисия, как выглядел этот мужчина? Сколько лет ему было? — Лера спросила и закрыла глаза, чтобы в них не отразилось волнение. Получилось почти естественно — солнце слепит.

— Мужчина… лет сорока пяти или чуть больше, наверное, симпатичный. Но точно не помню.

Вероника вроде бы нечаянно коснулась рукой уже раздутого шоколадкой кармана Таисии. Никто и не заметил бы этого жеста, но у Таисии, видимо, были незаурядные способности. Как у летучих мышей, которые не видят, а чувствуют чужие движения… Она пригладила карман, как бы припечатывая десять долларов, отправленные туда Вероникой на этот раз.

— А… вспомнила! Племянник спрашивал, чем мы лечим Анну Ивановну.

— И чем же?

— Тогда мы ей только седативы давали, совсем легкие, для поддержки психики, хоть она и, бывало, выходила из себя, плакала навзрыд, кричала что-то…

— Вспомните, пожалуйста, что именно! Я очень вас прошу!

— Она говорила, что у нее перед глазами стоит картина, когда Васенька очень переживал за Петеньку и за подписанную бумагу. Документ какой-то. Только толком так и не смогла ничего сказать, все время путалась в словах.

— А про то, что он нашел документ, тетя Аня не говорила?

— Нет.

— Таисия, раз вы уж так добры к нам, не могли бы вы позвонить по этому номеру — Вероника протянула свою визитку, — если вдруг племянник придет снова?

— А чего он придет, столько уж не был!

— А вдруг!.. Спасибо вам большое! — к визитке Вероника добавила еще одну маленькую и очень симпатичную бумажку.

«Ну и ну, — подумала Таисия, направляясь в корпус, — как быстро все произошло, никто ведь и не ожидал». Она вынула из кармана телефон, набрала номер и сказала:

— Они уже приходили. Так. Да. Хорошо.

В машине подруги включили диктофон, захваченный на всякий случай, и снова все прослушали. «Васенька, Петенька…» И так семь раз…

Выходит, Василий Шмелев подписал некий документ, который принес Бортнику неприятности или даже гибель. «Он так виноват, так виноват!» Не мог же он погубить отца тем, что подписал какую-то бумагу! Или мог? А еще он мог подплыть на другой лодке и столкнуть веслом отца в воду. Нет, это не укладывалось в голове. За что? Почему?

Были и еще вопросы: где сам Васенька, почему квартиру продали, почему его жена в психушке, кто приходил и назывался племянником, где все остальные родные и близкие? Многовато вопросов. Ответов — ни одного.

— Слушай, Вероника, давай записывать!

— Ага, молодец, хорошо придумала! А если эти записи попадут кому-нибудь на глаза? Все! Капут! Ты же понимаешь, что тут уже все серьезно. Куда мы, туда и он, племянник этот.

— Ладно, давай тогда хотя бы подытожим. Васенька подписал документ, повредивший моему отцу и, скорее всего, привел к его гибели. Что это за такой ужасный документ, из-за которого топят человека? Дальше. Васенька не хотел подписывать, но его заставили. Как могут заставить что-то делать человека в наше время?

— Утюг на пузо положить! — вставила Вероника.

— Ну тебя! — Лера сразу представила мужчину средних лет с утюгом на голом животе, подписывающего документ, который злодей держит перед носом у извивающейся от боли жертвы на дерматиновой черной папке.

— Еще можно пригрозить смертью, как бы дико это ни звучало. Или смертью близких.

— Племянника, например!

— Стой! Племянник, о котором нам рассказали, — это вовсе не племянник, а наоборот, — преступник!

— Надо узнать, есть ли у Васеньки племянник и еще какие-нибудь родственники.

— Лерка, мы только что были у его родственницы, Анны Ивановны. Вот ее жизнью и могли пригрозить, это точно. Допустим, хотели убить, не получилось, поэтому свели с ума.

Лера сосредоточенно вела машину, Вероника задумчиво смотрела в окно. И тут позвонила Анечка.

— Представляешь, что мне написал новый друг!