— Привет, незнакомка, любительница кофе раф.

— Привет, незнакомец, любитель пирожных «макарунс».

— Я называю их просто макароны.

— Да я тоже.

Улыбаемся.

— Не выйдешь?

— А надо? — поднимаю бровь.

— Боишься меня?

— Скажем так, опасаюсь, — с чего мне врать, скажу, как есть.

— Не говори, что ты едешь в Питер. — его глаза так блестят, в них столько радости от этой неожиданной встречи!

У меня снова внутри тепло. Я опять получаю нереальный буст самооценки! Взлетает до небес.

Ох, ох, Милана, что же с тобой творится!

И что творится с самооценкой.

На мгновение проваливаюсь в воспоминание. Самое горькое, острое как скальпель.

Вот только душу мою кроили не скальпелем. Словами резали, взглядами. Это было уже после пионов, которыми я его по морде.

И вот тогда было больно…

— У меня другая женщина, я ухожу к ней.

Ступор. Непонимание.

Глазами хлопала и ртом, как-то резко дыхания стало не хватать.

— Миля, пойми, я мужчина, я нормальный мужчина. Мне всего сорок четыре, я хочу еще пожить, пожить так, как мне нравится.

Он говорил, а я не понимала, как будто он на чужом, незнакомом мне языке говорит. Или на французском, который я когда-то знала, а сейчас почти совсем забыла. Выхватываю отдельные слова, которые не складываются в предложения и смысла в них нет.

— Жанна, молодая, юная, яркая, очень талантливая, и я ей нужен, понимаешь? Очень нужен.

— А нам? — я вдруг вспомнила не о себе, о детях, о сыне, который и так почти всё время без отца. О дочери, которой, конечно, хочется быть принцессой. — Нам?

— Миля, детям я буду помогать.

— Помогать?

Почему-то это слово тогда особенно по нервам проехалось. Помогать!

Им не помогать надо! Их надо любить! Не деньги давать, а время с ними проводить?

Именно это меня тогда заставило опять сорваться. Повести себя так, как базарная баба, наверное.

И за это стыдно. Стыдно, потому что опустилась до его уровня, не могла держать марку…

— Вы о чём-то нехорошем сейчас думаете, Милана. — голос случайного знакомого такой теплый, ласковый.

И его улыбка, и глаза.

Делаю глубокий вдох… выйти? Или не выйти? Кто бы мне еще подсказал!

Выхожу. Потому что… по крайней мере — это не вежливо.

Улыбаюсь. И думаю о том — когда в последний раз я вот так свободно и искренне улыбалась? Ну после того, как муж заявил мне, что разводимся мы, а не мосты?

Кстати, про мосты. Сколько раз я была в Питере, ни разу не видела, как разводят мосты. Да, да, увы, это так. Но в этот раз я должна, обязательно! Даю себе слово!

Я бы хотела увидеть это зрелище вместе с Арсением — такая мысль мгновенно приходит в голову. Конечно, я не буду его просить, предлагать. Но почему-то так хочется!

И покататься с ним на кораблике по каналам.

И поесть пышки в знаменитой «Пышечной» на Большой Конюшенной.

Помню, как привела туда первый раз Олега. Мы были тогда еще совсем молодыми. Столько романтики — быстро идущая очередь, пышки в сахарной пудре, строгие тетеньки за кассой, ведерный кофе. Места внутри не было, но какая-то сердобольная старушка подвинулась, и мы уместились. Я ела пышки, а Олег слизывал пудру с моих губ.

А потом мы приехали тогда, когда мой муж уже стал серьёзным мужчиной в строгом костюме, приехали вдвоём, без детей. И я, дура, потащила его в ту самую пышечную… лучше бы я этого не делала, тогда у меня остались бы хорошие, теплые, светлые воспоминания. А не недовольное лицо любимого мужчины, который плевался, говоря, как вокруг грязно, что вся эта «совдеповская романтика» уже никому не нужна…

Как вообще получилось так, что он стал таким? И не я ли в этом виновата?

Нет, я не хочу думать. Не хочу!

Эта поездка — только моя. Этот Питер будет только моим. Я не буду думать о плохом, только о хорошем.

Арсений улыбается. Чего я боялась? Что он накинется на меня? Глупости какие. Мы не малолетки, и он явно джентльмен.

— Так что?

— Что? — не перестаю улыбаться, наслаждаясь моментом.

— Куда направляется прекрасная раф-незнакомка? Завидово? Тверь? Бологое? Может быть… Малая Вишера?

— А куда направляется любитель кофе-раф? Может быть в Вышний Волочёк? Или в Великий Новгород?

— В Новгород бы я точно заехал, есть на что посмотреть. Но путь свой я держу на Родину.

— Город на Неве?

— Он самый.

— Тогда нам по пути. — Признаюсь, потому что скрывать сей факт было бы бессмысленно.

— Бинго. Мне сейчас кажется, что я выиграл в лотерею.

— Неужели? И что за приз?

— Прекрасная попутчица. — его ладонь ложится на мою, приподнимает, переплетая пальцы. Это как-то чересчур интимно, но почему-то у меня совсем нет желания сделать замечание, или отстраниться и вырвать руку, сбежать.

— Не такая уж и прекрасная. Может быть у меня скверный характер.

— Может быть и скверный, я это переживу.

— Ну, что ж…

— Но почему-то мне кажется, что моя прекрасная незнакомка лукавит. Не может быть у такой женщины скверного характера.

— Может, и еще как. Но я обещаю в пути вас не сильно мучить.

— А потом?

— Что потом? — делаю вид, что не понимаю вопроса.

— Когда мы прибудем в пункт назначения?

Хочется сказать — разойдёмся как в море корабли. Но я молчу.

Мне почему-то именно сейчас очень хочется, чтобы мы не просто вместе доехали до Питера, каждый в своей машине, да, но все равно рядом, параллельно. Мне хочется встретиться с Арсением еще раз, именно в городе. Пройти по Невскому до Дворцовой, выйти к Неве, пройти по набережной до Медного всадника. Говорить обо всем, или даже просто молчать.