– И кто в милиции моим делом занимается? – наконец, спросил он.

– Капитан Василий Баранов из сорок седьмого отделения милиции на Пятницкой, очень толковый специалист, и, что немаловажно, не болтун, другого я бы не привлекал, учитывая специфику. Никто, кроме него, в отделении не знает, чем он занимался. – ответил я, решив, что ни я, ни Вася, в данном случае, ничем не рискуем. А даже наоборот, можем получить шанс продемонстрировать Кожевникову, как мы рьяно боремся за его честь. Знакомство с такими людьми лишним не будет, главное, продемонстрировать, что с тобой можно иметь дело…

Он достал чистый лист бумаги и стал делать себе пометки.

– Никита Богданович, можно вопрос? – дождался я, пока он допишет, отложит ручку и поднимет на меня глаза, мол, слушаю. – А как вы узнали о том, что я якобы против вас что-то готовлю?

– Аноним позвонил, – ответил он.

– Понятно, – задумчиво ответил я. – Жалко, сразу бы тогда и узнали, кто это у нас такие комбинации крутит...

– Вы можете идти, Павел. Спасибо, что не стали пороть горячку, – протянул он мне в этот раз руку на прощанье.

Неплохо, если сравнить с тем, как начинался наш разговор, – подумал я, выходя из его кабинета.

Телефон на столе секретаря звякнул, она подняла трубку, и тут же протянула ее блондину. Тот выслушал что-то, и кивнул. Потом сопроводил меня до машины.

По дороге к машине анализировал состоявшуюся беседу. Хорошо, когда много прожил, и много повидал, очень непростой разговор я провел практически идеально. Так, теперь мне надо Васю предупредить. Позвонить ему из первого же автомата... Нет, лучше все же лично, уж слишком много нюансов.

– Отвезти вас на то же место? – дружелюбно спросил блондин, открывая для меня дверцу за водительским сиденьем.

– А можно подкинуть меня туда, куда я направлялся, когда мы встретились?

– Говорите адрес!

Назвал адрес в пяти минутах ходьбы от Васиного отделения. Туда уже ножками, пожалуй, доберусь, для лучшей конспирации.

Домчались с ветерком.

***

Москва. Квартира Эль Хажж.

Проводив мужа на работу, Диана стала собираться сама. Сегодня она хотела появиться в институте на консультации перед завтрашним экзаменом и поспрашивать аккуратно, кто мог ей домой звонить. А потом у неё встреча с капитаном Артамоновой. Когда она сказала ей вчера, что на площадь у трёх вокзалов они больше не поедут, Диана обрадовалась, решив, что они начнут опять ездить на стрельбы. Но, как оказалось, им предстояло приступить к занятиям по развитию памяти. Вчера на какой-то квартире Мария Юрьевна потестировала немного Диану, а потом рассказывала ей про внимание и какие бывают виды памяти. Это было скучно и совсем не интересно.

Мысли Дианы вернулись к происшествиям последней недели. Одна мысль беспрестанно мучила ее последний день, даже спать ей мешала. Как так получилось, что за короткое время её встречи с лучшей, как ей сказали разведчицей, засекли сразу столько людей? Сначала отец, потом какая-то сволочь, сующая нос не в свои дела, а потом и Фирдаус.

Когда молодого лейтенанта Портнова заменили на капитана Артамонову, Диана обрадовалась и поверила, что она серьёзный опытный разведчик. Но что-то тут не то… Для профессионала заметить слежку плёвое дело. А она слежку отца за ними не заметила. Кто такой отец по сравнению с ней? Дилетант, новичок, простофиля. А проследил и выяснил, всё, что ему было надо. Что же говорить тогда про профессиональных зарубежных контрразведчиков? У них и людей больше, и техники… Да они на раз-два просчитают и выследят любого.

И потом, – думала Диана, – Артамонова сама выбрала место для встречи возле института, и я ей доверилась, как профессионалу. И что из этого вышло? Меня и отец выследил, и какая-то зараза, что Фирдаусу позвонила… Получается, прав был брат? Небрежно работают комитетчики иногда… А если они точно так же со мной и за границей поступят? Приведут на хвосте вражескую контрразведку? Ну, попаду я в руки чужой контрразведки, а им от этого ни холодно, ни жарко.

Вот, выследил бы меня вчера муж до той квартиры, ворвался внутрь, и как бы я отбрёхивалась? Там же с первого взгляда видно, что квартира нежилая… И совсем страшненькая для того, чтобы в ней жила такая красавица, разъезжающая на собственной Волге. А Артамоновой что? Подумаешь, агент чуть не развёлся… И не развелся исключительно в том случае, если бы Фирдаус нормально воспринял ее сотрудничество с КГБ, что далеко не факт, – с досадой думала Диана. – Хотя, конечно, я сама дура!.. Отец уже поймал, а я всё садилась в эту чёртову «Волгу» в том же месте, в то же время… Это уже моя вина. Получается, вина Артамоновой в том, что меня отец спалил, а во всем, что после этого произошло, это уже я сама виновата. Мозг надо было использовать…

Как мне научиться осторожности и не сесть в тюрьму? Если в безопасном СССР уже такие проколы раз за разом, то на что мне рассчитывать за границей, где играют на другом уровне? Поедем с Фирдаусом в Европу скоро, надо ко всему этому очень серьёзно относиться, чтобы в тюрьму не попасть. Надо учиться конспирации и вниманию, чёрт бы его побрал. Артамонова вчера про внимание рассказывала… Кто бы её ещё слушал, – с сожалением призналась сама себе Диана. – Надо её попросить ещё раз повторить. И припомнить все, что брат рассказал. И надо также вспоминать всё, чем со мной старый взломщик поделился. Ох! Что Андреич говорил, самое важное? Всегда надо сначала думать, потом говорить… И ведь верно! Ну кто вот меня за язык тянул после приезда из Италии?! Зачем надо было рассказывать этому летёхе Портнову, что я мафиози в Италии подстрелила? Если бы подумала сперва, чем мне это грозит, то промолчала бы и сейчас жила спокойно.

Всё! С этой минуты только так. Сначала думаю о последствиях сказанного, потом говорю, – твёрдо решила Диана.

***

Москва. Лубянка.

На совещании с подчинёнными полковник Воронин выслушал доклад капитана Румянцева о том, что подполковника ГРУ Гончарова знакомые характеризуют положительно. Установить факты его общения с агентом «Скворец» в приватной ситуации не удалось. Однозначно