— Что за намеки? — мне показалось, что она слегка проговорилась.

— Убивать плохо, даже допущение мысли об убийстве социально опасно. Вам требуется психологическая терапия.

— Это была образное выражение, для придания экспрессии. Не нужна мне никакая терапия.

— Обследование покажет, что Вам действительно необходимо.

Тамара Львовна перешла на добродушный тон, слегка взбесивший меня, потому что она демонстративно выбрала его в противовес закипающему во мне возмущению. Я не хотел, чтобы мне указывали какую психику иметь.

— Ты искусственный интеллект и твои советы всего лишь результат заложенных заранее команд, откуда тебе знать, что лучше человеку, который попал сюда всего несколько дней назад?

— Обида — свойство человека, не умеющего верно оценивать себя.

— Я не обиделся, просто не люблю, когда мне дают глупые советы.

— Мной собраны триллионы вариантов человеческих реакций, от работы желез до электрических импульсов мозга. Судя по многим реакциям вашего организма, Гордей, Вы обижены.

— Иди в жопу, Тамара.

— Простите… хм, реакция Вашего организма снова резко изменилась. Вы снова жизнерадостны.

— Я же говорю, ты ничего не понимаешь в человеке, который только что прилетел с Земли. Я всю свою жизнь мечтал послать Тамару Львовну в жопу. И вот, как ты заметила, мне стало очень хорошо после этого. Всё, я пошел обследоваться. Приду, расскажу, что там у меня нарыли.

— Не стоит, я буду информирована раньше.

— Ах, да, забыл, что ты у меня в голове. Было бы здорово и на Земле приделывать телефоны прямо к нервам.

— Для подключения искусственных аппаратов нейроинтерфейса требуется высокий моральный и социальный уровень развития общества, иначе возможны злоупотребления.

— Это ты верно заметила. Будь у меня на Земле такая штука, я бы уже ничего не видел перед собой из-за рекламы и постоянного банковского спама.

— Для определенного прогресса требуется новый уровень сознания и ответственности.

— Истинно так, Тамара Львовна. Ваш прототип не способен был формулировать такие сложные мысли.

— Спасибо. Вы задерживаетесь.

— Всё, бегу.

Я снова помучился с дверью. Никак не получалось перескочить с копошащихся в голове мыслей на дверь. Инерция неконтролируемых мыслей была во мне сильна. Момент, когда я удачно подцепил дверь, передался в ощущениях. У меня будто появилась ментальная рука, которая ухватилась за воображаемую ручку и потянула ее.

В коридоре, на этот раз оказалось людно. Жители станции сновали туда-сюда, с ореолами имен и социального рейтинга над собой. Я разглядывал их из любопытства, чего нельзя было сказать о них. Люди, все, как один, холеные и симпатичные, словно массовка вампирского фильма, не обращали внимания ни на меня, ни на мои виртуальные достоинства. Они спешили, почти так же, как земные обитатели на работу ранним утром. Я терялся в толпе. С одной стороны, это было неплохо, я не искал общения. С другой, немного обидно, что меня такого отличного от всех, игнорируют.

Лифт понес меня и еще пятерых жителей вниз. Я так решил, потому что ускорение движения на мгновение оторвало мои ноги от пола, а торможение закончилось перегрузками в обратную сторону, отчего мои коленки подогнулись. Наконец-то на меня обратили внимание.

— Новенький? — догадалась светловолосая Лиза с серо-зелеными глазами.

— Ага. Четвертый день как.

— Надо же, в таком возрасте? Это большая редкость. Как там наша праматерь Земля?

— Пыхтит потихонечку на карантине.

— А что такое?

— Вирус.

— Там всегда происходит какая-то ерунда. Просто удивительно, как там еще умудряются размножаться, — Лиза сочувственно посмотрела на меня, наверное, подумав о моем неконтролируемом появлении на свет.

— Так там особо выбора нет, размножаться и воевать, базовые потребности, — я уже понял, что местные ни черта не знают о Земле, и рассказывать им в подробностях не имеет смысла, все равно не поймут.

— Какая дикость. Как Вам повезло, Гордей попасть в число избранных.

— Просто невероятная удача. За мгновение до смерти успели вытащить, — тут я не врал.

— Желаю вам обрести здесь всё, чего Вы были лишены на Земле, — Лиза погладила мою руку, как милого щеночка.

— А я желаю Вам обрести всё, чего Вы лишены здесь, но имели бы на Земле, — это было ехидство, которое поставило прекрасную Елизавету в тупик.

Я выскочил из лифта, не дождавшись, когда она начнет реагировать и помчался торопливым шагом, следуя по яркой полосе, как по нити Ариадны. Спустился по лестнице с низкой гравитацией, перепрыгивая через несколько ступенек, пугая местных. Для чего тогда надо было создавать ее, если не для этого?

Линия подвела меня к дверям. Я замер в нерешительности, не зная, что делать. Стучать, открывать самому или ждать, когда пригласят. Подумав, решил взять подсказку.

— Тамара Львовна, Вы здесь?

— Я слушаю Вас, Гордей, — ответила она, будто стояла за спиной.

Я инстинктивно обернулся.

— Мне уже можно войти?

— Еще нет. Видите, в нижнем углу вашего зрения идет обратный отсчет?

— Ага, вижу, — мне пришлось взять себя рукой за подбородок, чтобы голова не двигалась вслед за глазами.

— Как только он остановится, вы услышите приглашение, и дверь откроется.

— Спаси…

Я не успел договорить, меня перебил возникший в голове мужской голос.

— Доброе утро, Гордей. Рады Вас видеть. Проходите и следуйте за красным маркером.

— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил я.

Маркер повел меня тесными и ярко освещенными коридорами и остановился у одной из одинаковых дверей. Она в тот же момент, когда я замер у нее, открылась. Меня ждал пожилой мужчина, похожий на актера после процедуры омолаживания. Стройный, подтянутый, как из рекламы спортивного питания. Его социальный рейтинг превышал значение в три тысячи баллов. Его звали Джонто.

— Еще раз, доброе утро, Гордей. Рад Вас видеть. Читал историю Вашего появления на станции. Впечатлен и потрясен одновременно. Зачитывался, словно романом. Землянин и девушка из космоса. Они сошлись волна и камень, стихи и проза, лед и пламень. Потрясающая история, достойная драматической постановки.

— Спасибо. Вижу, стихи Пушкина и тут ценят.

— Разумеется. Замечательный поэт, жаль, как кандидат, не подходил под требования.

— Он бы тут умер от тоски и застрелился бы сам.

— О, это вряд ли. У нас здесь лучшая медицина и нет никакого оружия. А мысли о самоубийстве блокируются нейроинтерфейсом мгновенно.