встречах, ревнивое желание быть только вдвоем, не тратя на других ни минуты. Последние ряды кинотеатров, ночи в палатке у озера в горах, завтраки в постели и вредная пицца на двоих, когда в холодильнике полно полезной, вкусной еды. Одним словом – баловство и безобидное мелкое хулиганство, которое позволяет не увязнуть в быту. С Аркашей всегда было легко, он не давал мне повода поплакать даже в тот день, когда уезжал надолго. «Я вернусь, и мы пойдем в киношку», – обещал он, и я сглатывала слезный ком. «Жди, готовься», – добавлял муж строго, целуя в кончик носа, как ребенка. Потом, рассмеявшись громко, быстро бежал вниз, задерживаясь на миг на площадке между лестничными пролетами, чтобы послать воздушный поцелуй. Так было всегда, но год назад я даже не взяла отгул в школе, чтобы проводить его.

– Вижу, к разговорам ты не расположена, Марья. Лады, пока оставим, – без малейшей обиды в голосе констатировал отчим, приобняв меня за плечи. – Ты только одно мне скажи – Ванька наша счастлива хоть на толику, а? Душа за нее изболелась, а с мамой-то не поговоришь, сразу в панику – что с дочей не так.

– Ты же знаешь Ваньку, Семочка, если решила быть счастливой – будет, – ответила я.

– Юлишь, Марья! Носом чую, что скрываете от нас что-то, а где искать, не пойму пока.

– А ты не ищи, пап!

– Вот-вот… папой ты меня кличешь только тогда, когда душой кривишь. Настаивать не буду, захочешь – поделишься, – вздохнул он.

Я благодарно уткнулась носом ему в плечо и закрыла глаза.

– Марья Семеновна, Семен Никодимович, до свидания, – материализовался рядом Москвин.

– Прощайте, майор, – поправила я его. – Век бы не встречаться! – добавила я, потеряв осторожность.

– Ну, это вряд ли. Дело интересное, в любой момент могут возникнуть новые обстоятельства. И тогда я буду рад видеть вас еще раз, – самодовольно улыбнулся Москвин.

– Надеюсь, ваши подозрения насчет Реутова не подтвердились? – задала я вопрос, оглядываясь вокруг в поисках Григория. Но на террасе и в пределах моей видимости его не наблюдалось.

– Ну, какие подозрения, Марья Семеновна? Григорий – профессионал, стрелок отличный, а убийца целился с близкого расстояния, да и то не попал куда надо. И оружие, знаете, выбрано не для убийства. Да не ищите вы Реутова! Уехал уже полчаса как. Григорий Дмитриевич у нас теперь, – майор сделал паузу, – человек подневольный. Верно служит хозяину, – добавил Москвин с презрением в голосе.

– Что это вы о нем, как о собаке! – с угрозой рявкнул Семочка, делая шаг к следователю.

– Не выдумывайте, – равнодушно бросил Москвин и развернулся к лестнице. – Марья Семеновна, не уезжайте пока из города, – добавил он, даже не посмотрев в мою сторону.

– Стиляга! – вполголоса выругался отчим, но по тому, как резко на несколько мгновений притормозил следователь, я поняла, что тот услышал.

– О Грише плохо не думай, Марья. Что бы там ни намекал этот майор. Григорий – мужик правильный. А работает на Бедара Амоева, потому что деньги нужны. Беда у него с женой, я маме твоей не рассказываю, она, ты знаешь, сразу все к сердцу. А сердчишко слабое…

– Я знаю, Семочка, Григорий мне о жене своей рассказал.

– Вот как… удивительно мне это, – он бросил на меня подозрительный взгляд. – Я-то еле-еле из него вытянул, что Алена в клинике лечится. Гриша никогда сам не жаловался. А с тобой, значит, откровенничал. Странно.

– Семочка, а ты давно знаешь Амоева? – перевела я тему.

– Давно, Марья. Когда я переехал на юг, тогда и познакомились, – как мне показалось, неохотно ответил отчим.

– И в каком году ты переехал? – поинтересовалась я, вдруг подумав, что за тридцать с лишним лет жизни с ним вопрос о его далеком прошлом задаю впервые.

– В восьмидесятом, дочь.

– С дедом Никодимом?

– С ним.

– Расскажешь?

– Не сейчас, Марья. Не сейчас… Устал. День-то какой суетный выдался, – добавил он с улыбкой, которая мне показалась грустной.

Глава 5

Я проснулась, едва солнечные лучи, пробившись сквозь ветви сосен, проникли в щель между портьерами на окне. Оказывается, я вчера, сдвинув плотную ткань к середине, оставила лазейку для утреннего света. Теперь он бил мне прямо в глаза, сработав вместо будильника.

Несмотря на события прошлого дня, спала я крепко и без сновидений. Но сон, который приснился накануне свадьбы, вспомнила еще вечером. Посчитав его в какой-то степени пророческим (свадебное пиршество превратилось в поминки), перекрестилась трижды и прочла «Отче наш».

Торопиться было некуда – номер оплачен на трое суток, я намеревалась отдохнуть на свежем воздухе до понедельника. И сегодня днем планировался обед для оставшихся в отеле гостей, но состоится ли он, я не знала. Тем более что большинство покинуло негостеприимные стены.

Кофе я пила на узком балкончике, на котором едва уместился кованый, на причудливо изогнутой ножке столик с круглой столешницей и кованый же стул с мягким кожаным сиденьем. Я еще вчера заметила, как много вещей в отеле сделаны умелым кузнецом: лавки на террасах и площадках для мангалов, сами мангалы, витые решетки ограждений и даже вазоны.

Именно о такой вазон и ударилась вчера погибшая невеста…

Вспомнив о трагедии, я вспомнила и Григория. Он не оставил мне ни номера мобильного, ни точного адреса в городе. Узнать его контакты я могла лишь у Семочки, что неизбежно вызовет у отчима массу вопросов. И первым будет – зачем мне понадобился Реутов? Деликатности от Семочки ждать не приходится, он упорно будет добиваться внятного ответа, который я должна срочно придумать.

Врать я не любила, но обманывала все чаще, постепенно отвыкая от стыда за вранье…

Зачем мне нужен Григорий, я представляла смутно, но беспокоила меня незавершенность нашего разговора, повисшего на вопросе: «Что с Мельниковым?» Слишком двусмысленно прозвучали намеки. Я перебирала в голове варианты, но самый реальный выглядел совсем жутко – тот, на кого работал Реутов, мог сделать из Дениса «раба». То есть заставить работать за еду и ночлег и держать взаперти. Только я не знала, возможно ли такое в наше время. И прояснить ситуацию мог только Григорий. Конечно, если бы захотел. Пока же он о Мельникове говорил весьма туманно, а я очень не любила недомолвки.

Так и не решив, стоит ли попросить у отчима номер телефона Реутова, я переключилась мыслями на то, как проведу нынешний день. Дома по утрам я бегала в парке, взяла тонкий спортивный костюм и сюда. Но еще вчера поняла, что в глубь леса за забором ведет только одна тропинка, которая начинается сразу от