вот другой…»

В этом месте меня будто смыло бурлящей рекой.

Сейчас немного стыдно за глупость,

тупость,

    не знаю,

        порыв –

            короче,

                за тот момент,

когда внутри меня произошёл

взрыв.

Голову отключило полностью.

Ошеломлённый невероятной новостью,

я метнулся закинуть носки под кровать,

закрыть шкаф, расправить покрывало –

за какую-то минуту навёлся порядок,

которого моя комната сто лет не видала.

На столе вместо очисток мандарина разместил кактус – это сразу добавило уюта.

Сейчас думаю: «Что за бред!» –

но тогда я правда ждал чуда.

В заблуждение ввели загадочные

            «ОН/ОНА»

и мамина игривая реакция:

я решил, что Марк обнаружил главную улику

и успешно провернул поиско́вую операцию.

Причём он не только нашёл пропажу,

но благодаря своим

    непревзойдённым

        коммуникативным

            способностям

                взял её под стражу

и, пообещав увлекательное путешествие

к самому редкому в мире кактусу,

вместе с собой доставил по нужному адресу.

Когда открылась дверь,

никакого чуда не случилось.

Сердце напрасно

    стучало,

        колотилось,

            выпрыгивало,

                билось.

В дом вошли совершенно не те,

кого я так ждал.

Решив не пугать гостей

    возможными слезами

        или внезапным стоном,

я, не поздоровавшись, ушёл к себе.

С грохотом закрылся.

Лёг.

Где-то далеко бормотали фоном:

«– каникулы-супер-жаль-завтра-в-универ –

– жили-в-горах-снимали-домик –

– в-районе-водопадов-и-пещер –

– всё-понравилось –

– но-на-рафтинге-намочили-телефоны –

– мой-точно-сдох –

– Мишин-пока-не-понятно –

– а-что-кстати-с-Ромой –

– чего-это-он-такой-дерзкий –

– обычно-сто-извините

– после-каждого-чиха –

– хотя –

    – в-четырнадцать –

        – все –

            – ну-почти –

                – все –

                    – психи».

Сенсор

Негостеприимная выходка оказалась так себе акцией.

Поняв, что ситуация достигла кульминации,

я решил, что пора объяснить,

почему больше двух недель не в себе:

расчесался,

    надел тапочки и,

        шаркая, как тяжелобольной,

            вышел к семье.

Только чистосердечному признанию

    помешал папа.

Он, как типичный бывший хирург,

решил действовать НАХРАПОМ.

«Самому не надоела эта клоунада?

    Может, хватит?

            Может, больше не надо?» –

строго спросил он, подыскивая нужный скальпель.

На его лбу блестели несколько крошечных капель,

но в нашей операционной вытереть их было некому.

«Не нахожу ничего общего с Джокером, –

    сказал я зеркалу. –

Хотя…

Затравленный взгляд, жестокая ухмылка,

непростое детство…»

«Прекрати свои ужимки!

Не думаю, что они сейчас уместны!» –

потребовал папа,

    внезапно

        сорвавшись

            на крик.

Выслушав претензии

(снижение успеваемости, свинарник в комнате),

я схватил с вешалки пуховик и, мысленно произнеся

парочку не самых грязных ругательств,

гордо покинул родительский дом.

Размышления о том,

    хорошо это или плохо,

я отложил на потом.

Поступок был необдуманным, возможно, глупым,

    но решительным.

Последнее, что услышал, – мамин крик:

«Зачем орать? Он такой чувствительный!»

Да, мам, я сенсор. Неисправный тачскрин.

    Не реагирую ни на правильный отпечаток,

        ни на знакомый логин.

Или вдруг отмораживаюсь,

то есть к просьбам и командам абсолютно безразличен,

или наоборот –

    суперактивен,

        непредсказуем,

            хаотичен:

внезапно скачиваю опасные приложения,

без команды рассылаю откровенные признания

или грязные оскорбления.

Реакции странные,

    неожиданные,

        нелогичные,

            идиотские,

                непросчитанные,

                    комичные.

Что делать?

Пока не понятно.

Многолетняя гарантия закончилась,

инструкция потеряна безвозвратно.

Все рекомендованные меры приняты:

диагностика,

    перезагрузка,

        калибровка,

            установка защитного стекла,

                блокировка.

Ничего из этого не помогло, значит,

придётся МЕНЯТЬ МОЗГИ.

Но что тогда останется от меня… –

размышлял я, наматывая вокруг дома круги

(не идти же в лес в тапочках, я ж не совсем того).

Мысли быстро закончились,

носки не грели,

вокруг не было никого,

так что, как бы сейчас это ни было неприятно,

пришлось с опущенной головой вернуться обратно.

Возврат, между прочим, никого не впечатлил.

Я, конечно, не ждал, что папа обнимет, зарыдает:

«Прости за грубость, СЫН!» – это всё лишнее,

можно было просто кивнуть,

но ничего такого не случилось,

поэтому я решил нормально обуться-одеться

и продолжить в никуда путь.

Заправив шнурки и проверив карманы:

– ключи,

    – проездной,

        – телефон,

                – наличка (двести рублей), –

я вышел на крыльцо, вдохнул побольше воздуха,

затем подошёл к забору и как можно громче

прокричал в щель:

«Прощай,

    дорогой

        Персей!»

Не пара

До пункта назначения добрался без проблем:

    быстро,

        бесплатно,

            законно –

как-то обошёлся без мутных схем.

Не потребовался ни багажный отсек

дальнемагистрального лайнера,

ни скучающий дальнобойщик,

ни пыльный почтовый вагон.

                    Подробности дороги не помню.

Просто шёл куда-то, шёл

и вдруг наткнулся на очень знакомый дом.

Принимающая сторона

(или просто Марк)

    о моём визите не знала,

однако без лишних расспросов

предложила орешки,

банку СИЛЬНОГАЗИРОВАННОГО напитка

    и половину дивана.

Нет, вопрос всё-таки был:

«Чё, позвонить забыл?»

Я, измотанный горьким одиночеством и быстрой ходьбой,

вместо ответа многозначительно махнул рукой.

Марку этого было достаточно.

Ситуацию раскусил сразу:

«Понял. Проблемы.

Отобрали телефон. Наказан».

Я хотел объяснить, что это не совсем так,

но вместо этого три раза икнул.

Как только диафрагма успокоилась,

тихо спросил: «У тебя пока можно?»

Марк как-то неопределённо кивнул.

«В принципе, да.

Но на ночёвку не рассчитывай, –

объявил он безжалостно. –

Всё остальное –