– Не знаю, не знаю, – засомневался Федор Ильич. – По всей видимости, бабуля умерла или вечером, или ночью, или рано утром. В общем, в темное время суток. А когда темно, то ничего не видно с любого места. Будь я убийцей, я бы ее убил в любом месте. Когда темно, без разницы, где убивать.

– Ну, не скажи, – не согласился Гуров. – Во-первых, в саду горят фонари. А от них, понятное дело, светло. А во‐вторых, что по асфальтовой дорожке, что по тропинке кто-то может разгуливать и в темное время суток. Разве нет?

– В принципе, да, – согласился Федор Ильич. – Например, те же старички, у которых стариковская бессонница. Или взять, к примеру, меня. Вот, скажем, прошлой ночью меня так скрутил радикулит, что упаси и помилуй! Лежу и размышляю: уж не прогуляться ли мне по ночному саду? Может, думаю, полегчает.

– Вот именно, – подытожил Гуров. – Сад – место людное. Хоть днем, хоть ночью. И просто так, посреди асфальтовой дорожки и под фонарем, человека не убьешь. Поневоле нужно отыскать темное местечко…

– Как, например, вот это, – указал пальцем на место обнаружения трупа Федор Ильич. – Ни с той стороны ничего не видно, ни с этой. Да вот только все равно – есть у меня сомнения…

– Выкладывай, – коротко сказал Гуров.

– Послушай, Лев Иванович. Ты, конечно, в своем деле специалист, это видно сразу. Не то что я, дилетант. А только все равно… Ведь это что же получается? А получается вот что. Допустим, нашу бабулю и впрямь того…

– Ну-ну, – поощрил собеседника Гуров.

Он понимал, куда клонит Федор Ильич и что он хочет сказать, но хотел выслушать его от начала до конца. Да и как иначе? Ведь они были напарниками, то есть совместно пытались разобраться в запутанных обстоятельствах, связанных со смертью старушки. А напарники должны быть равны во всем, здесь неуместны ни чины, ни регалии, ни опыт. Таков у Гурова был житейский и профессиональный принцип. Или, точнее говоря, сам Гуров был таким.

– Так вот я и говорю, – продолжил Федор Ильич. – Если тот, кто отправил бабулю на тот свет, сделал это в таком месте, с которого ничего не видно ни в какую сторону, то что же это означает? А означает следующее: он заранее присмотрел это местечко. А коль так, то, следовательно, преступник заранее готовился к убийству, планировал его… Но послушай, Лев Иванович! Ведь это же смешно! Полная ерунда! Кто такая эта старушка, что кому-то ее надо убивать, да еще заранее планируя это дело? Обычная бабушка, каких в этом заведении, что напротив, должно быть, десятки. Кому она нужна, чтобы ее убивать? Уж не заигрались ли мы с тобой в сыщиков, а? Заранее спланированное убийство, хм… Ты еще скажи, заказное убийство.

– А почему бы и нет? – спокойно произнес Гуров. – Разве мы что-нибудь знаем об этой бабуле? Ну, кто она, что она, как и почему она оказалась в доме престарелых и так далее?

– Таинственная старушка, – с иронией сказал Федор Ильич, – которая за свою жизнь скопила миллионы и не пожелала ими поделиться. Что ж, мысль понятна. Но разве в жизни так бывает?

– Ах, Федор Ильич! За что только люди не убивают друг друга! Ладно бы за миллионы – так ведь бывает, что за копейки. А то и вовсе за просто так! Всякое бывает.

– Ну, тебе, конечно, лучше знать.

– К прискорбию.

– И что же будем делать дальше?

– Ждать завтрашнего дня. А там будет видно… А пока пойдем отсюда. Ничего интересного мы больше здесь не раскопаем. Ох! – и Гуров взялся за поясницу.

– Ах! – поддержал его Федор Ильич, взявшись за собственную поясницу.

Глава 6

Местный оперуполномоченный появился в санатории на следующий день. Гуров в это самое время, покончив с завтраком, принимал лечебные процедуры – ему массажировали поясницу. Рядом, на соседней кушетке, те же самые процедуры принимал Федор Ильич.

– Лев Иванович Гуров! – раздался откуда-то издалека женский голос. – Ау! Отзовитесь! К вам пришли!

– Ну, я Гуров! – дернулся на кушетке сыщик.

– Лежите спокойно! – велела Гурову процедурная сестра. – Лечение еще не закончено!

– Так ведь зовут! – сказал Лев Иванович. – Мало ли что…

– Подождут! – отрезала сестра.

– Как ты думаешь, Федор Ильич, – покосился Гуров на соседнюю кушетку, – кто это меня разыскивает?

– Должно быть, они! – многозначительно ответил Федор Ильич.

– И я так думаю, – согласился Лев Иванович. – А это означает, что…

– Скорее всего, так и есть, – сказал Федор Ильич и вздохнул. – Ну что за жизнь? Что за люди!

Они намеренно изъяснялись иносказаниями и недоговоренностями и не произносили слово «полиция». Для чего посторонним, хотя бы тем же медсестрам, производившим лечебные процедуры, знать, что Гурова разыскивает полиция? Начнутся домыслы, суды-пересуды, а это может помешать Гурову и Федору Ильичу расследовать убийство старушки. Поэтому лучше было помалкивать и выражаться иносказательно.

Скоро процедуры у Гурова и Федора Ильича закончились, и они, встав с кушеток, направились в вестибюль, где, по их предположениям, должен был томиться в ожидании Льва Ивановича представитель местной полиции. Он действительно был там. Немолодой мужчина, больше похожий на бухгалтера заштатной конторы, чем на полицейского, сидел в кресле и рассеянно смотрел в окно. Видимо, ему сказали подождать, пока Гурова разыщут, вот он и ждал.

То, что оперуполномоченный не был похож на полицейского, приободрило Льва Ивановича. Он интуитивно опасался полицейских, у которых буквально-таки на лбу значилось, что они именно полицейские и никто более. В разное время Гуров натерпелся немало лиха от таких полицейских. Почему-то почти всегда они были примитивными, туго соображающими и прямолинейными служаками, между тем как в сыскном деле требовались совсем другие, прямо противоположные качества. Да и какой из такого полицейского мог быть сыщик, если от него буквально за версту разило, что он именно сыщик и никто более? Кого он может выследить, к кому войти в доверие? Совсем другое дело – сыщик, не похожий на полицейского. К такому коллеге у Гурова было куда как больше доверия.

– Если вы ищете Гурова Льва Ивановича, то это – я, – сказал сыщик, подходя к оперуполномоченному.

Местный опер оторвался от созерцания заоконных пейзажей и, подслеповато мигая глазами, посмотрел на Гурова.

– Очень рад, – сказал он и поднялся с кресла. – А разрешите полюбопытствовать? Вы – тот самый Гуров, который из Москвы… который…

– Да, – сказал Гуров, – тот самый.

– Как же, слышал… доводилось, – сказал похожий на бухгалтера опер, с интересом разглядывая знаменитого полковника. – И