– Я не… – эриль хотел что-то сказать, но Аудун тут же его перебил.

– Я ведь не путаю? – спросил он тихо, придвинувшись к Лейву и указывая глазами ему за спину. – Это один из хускарлов Эйрика Агнарсона?

–И не просто хускарл, – в тон ему, едва ли не шепотом, ответил эриль, обернувшись и без труда узнав воина, о котором говорил Аудун. – Это его знаменосец! Ингвар Неистовый, Сокол Вестфольда, лучший воин…

Аудун уже не слушал. Он поднялся, оправил льняную рубаху (верхняя шерстяная лежала рядом на лавке, потому как, хотя на улице выл ледяной ветер и шел снег, в корчме, само собой, было жарко). Потом воин повел головой из стороны в сторону, встряхнул руками и направился вглубь зала.

– Только не лезь, – бросил он Лейву напоследок. – Лишь если нам помешают.

– Кому помешают? – воскликнул эриль. – В чем помешают? Что ты…

Он тут же осекся. Шаман действительно был довольно умен и уже практически понял, что задумал Аудун. Однако он хорошо знал, какие слухи ходят о хускарле Ингваре и пресловутая инерция мышления не позволяла ему даже представить, что кто-то может бросить вызов столь прославленному воину. Вот только Аудун был не «кто-то», и вообще не отсюда.

Он никогда раньше не видел Ингвара, но два дня кряду провел на рыночной площади Тёнсберга, которая полнилась отнюдь не одними лишь слухами. А потому знал, что знаменосец конунга Эйрика Агнарсона красив и статен, у него длинные светлые волосы, которые он заплетает в несколько массивных кос. Борода у него тоже светлая и заплетает он ее в две косы, перевязывая с концов тонкими кожаными шнурами, на которые вешает подвести в форме Мьельнира с тайными воинскими рунами. Глаза у него цвета снега в горах, а на правой руке – большой серебряный браслет, подаренный самим Эйриком после битвы при Логене.

Описания, которые Аудун слышал от совершенно разных людей, во многом расходились, например, кто-то говорил, что от одного взгляда Ингвара враги каменеют, а другой утверждал, будто своими глазами видел, что воин тот высок, точно ётун и столь же силен. Но, походив с утра до ночи среди разномастной гудящей толпы, собравшей торговцев и покупателей со всего региона от Тёнсбрега до Хортена и даже Холместранна, начинаешь довольно быстро отличать зерна от плевел.

Теперь, когда Лейв подтвердил догадку Аудуна, сомнения как рукой сняло, а план его обрел четкость. Он прошел мимо стола, за которым сидел Ингвар, аккурат таким образом, чтобы задеть его локоть. И ровно в тот момент, когда воин подносил кружку с медом ко рту. Мед расплескался в стороны, обильно залив пышную светлую бороду и ворот серой рубах из тонко обработанного льна.

– Аккуратнее будь! Впредь! – донеслось из-за спины, когда Аудун прошел дальше к стойке корчмаря. Он не обернулся, но замедлил шаг, ожидая, что сейчас ему на плечо ляжет сильная мозолистая рука и рывком развернет его на себя. Но нет, когда Аудун присел у стойки и взглянул через плечо, Ингвар как ни в чем не бывало продолжал пить мед и смеяться с друзьями.

Воин хмыкнул, заказал у корчмаря кружку меда и подумал о том, что знаменосец конунгане просто драчун, которому Всеотец в детстве вложил в руку клинок, да забыл вместо этого что-то доложить в голову. Он не заводился с мелочей, не искал битвы попусту. Это признак сильного человека и сильного воина.

Аудун отпил немного меда и двинулся к своему столу, за которым сидел Лейв с отвисшей до района коленок челюстью и глазами, что шириной могли поспорить с мировой бездной Гиннунгагап. По пути он вновь «случайно» толкнул Ингвара, но в этот раз уже сам обронил на него изрядную долю меда из своей кружки. Во второй раз воин не выдержал и поднялся.

– Эй! – пророкотал он вслед удаляющемся Аудуну. Голос у него был низкий, но не басовитый. – Ты нешто с зайцами в родстве?

Аудун подмигнул оторопевшему Лейву и неспешно развернулся в направлении Ингвара.

– Заяц бежит, когда чует страх, – продолжил Ингвар с легкой улыбкой. – Волк, медведь – они стоят до конца. Но заяц бежит. И ты бежишь.

– Что ты имеешь в виду? – с самым невинным видом спросил Аудун. Он сделал несколько нетвердых шагов в направлении Ингвара и остановился, качнувшись. Несколько капель меда вылетели из его кружки и демонстративно легли на и без того уже вымокшую рубашку хускарла.

– Я имею ввиду, что ты уже в третий раз облил меня медом, – проговорил Ингвар, в его голосе зазвучали громовые раскаты, пока еще далекие, но неумолимо приближающиеся. – Но ты не извинился и не ответил на мои замечания.

– Ты думаешь, я сделал это намеренно? – Аудун заискивающе посмотрел на него. Ингвар был выше на полголовы.

– Нет, но… – начал воин, но Аудун перебил его.

– Говоришь нет, но обвиняешь! – резко и громко заявил он, явно привлекая всеобщее внимание. – Или считаешь, что я вру тебе в лицо?

– Я не хочу… – и вновь хускарл не успел договорить, будучи перебит собеседником.

– Не хочешь, а говоришь! – уже откровенно дерзко выкрикнул Аудун. – Называешь лжецом, трусливым зайцем! А сам, стало быть, волк? Или как там тебя – сокол?!

Мгновение Ингвар смотрел на него, не меняясь в лице. Затем глаза воина медленно сузились, он чуть приопустил голову.

– Я понял, чего ты хочешь, незнакомец, – он сделал полшага вперед, встав к Аудуну вплотную. Разница в росте и ширине плеч стала еще более очевидной. – Но подумай дважды. Ведь ты знаешь, кто я.

– Мне плевать, кто ты! – выкрикнул Аудун, во всю имитируя залетного торговца, не в меру пригубившего меда после особо удачной сделки. – Сокол Вестфольда? Хоть чайка! Драуг тебя возьми…

– Извини, но ты сам виноват, – тихо проговорил Ингвар, а затем посмотрел поверх головы Аудуна и обвел взглядом притихшую корчму. Теперь его голос звучал громко и уверенно. Даже властно. – Я вынужден вызвать тебя на хольмганг, дабы сохранить свое достоинство. Мне жаль, что в земли предков тебя приведет хмельное питье, а не вражья сталь.

По залу прокатилась волна гомона, в основном – радостного, так как увидеть в деле первый клинок Вестфольда доводилось немногим.

– Посмотрим, – прошипел в ответ