Шрифт:
Закладка:
– А-а-а! – Мужчина усмехнулся. – Вы про бороду! Да, мой брат несколько консервативен!
Тут в разговор встрял Петр Иванович:
– Видите ли, мадам! – Он сделал шаг вперед к Петтерсам, поравнявшись с братом. – Борода в честь, а усы и у кошки есть!
– Да что ты говоришь?! – наигранно оскорбленно возмутился Федор Иванович. – А это есть у твоей кошки?!
Ротин указал пальцем на свою шею.
На аккуратно застегнутом вороте рубашки красовался красный крест со скрещенными за ним в верхней части мечами с двуглавыми орлами и двумя латинскими буквами S посередине[57].
Брат скривился:
– Тьфу ты! Выпендрéжник![58]
Довольный собой, Федор Иванович вновь обратился к Петтерсам:
– Итак, что привело вашу семью в наш город?
– Мы едем на свадьбу к моему другу и здесь проездом, – сказал Джордж. – Завтра планируем сесть на поезд до Москвы, а потом и вовсе вглубь страны.
– Понимаю, – кивнул Ротин. – Впереди долгая дорога. Но, если захотите задержаться, милости просим! Наши двери всегда открыты для вас!
– Спасибо за гостеприимство, Федор Иванович.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Кстати, о дверях, – встряла в разговор Эйша, – скажите, пожалуйста, а что на них нарисовано?
– Вы о жезле со змеями? – спросил Петр Иванович. – Моя идея вырезать его на створах! Это кадуцей – символ древнегреческого бога Гермеса, покровителя торговли, а так как мы с братом купцы, я посчитал, в самый раз будет! Если хотите, могу рассказать подробнее…
– Прошу тебя, брат, – взмолился Федор, – не обременяй гостей своей чепуховиной. – И, уже обращаясь к Петтерсам, добавил: – Вы впервые в Петербурге? Какие планы на столицу?
Марта мило улыбнулась.
– Да, мы первый раз в России. Хотели с семьей осмотреть местные достопримечательности, не могли бы посоветовать, куда нам направиться?
За брата ответил Петр Иванович:
– Видите ли, мадам! У нас весь город – одна большая достопримечательность! А сейчас вы находитесь в самом его сердце – на Невском проспекте! Я бы предложил пройтись до Летнего сада, тем более он здесь недалече. Уверен, вы не пожалеете. Как выйдете из гостиницы, повернете налево, через Ани́чкин мост[59], а потом по Садовой вдоль Фонтанки, как раз в него упретесь.
– Спасибо большое, Петр Иванович. Вы очень добры.
Учтиво раскланявшись, Петтерсы покинули «Москву» и вышли на улицу.
Следуя советам братьев Ротиных, путешественники повернули налево и, любуясь конными композициями Клóдта[60], перешли Фонтанку. Несмотря на сырую кашу под ногами и ветер, настроение было приподнятым. Петтерсы, наслаждаясь видами города и здешним людом, неспешно прохаживающимся по набережной, дошли до массивного строения, представляющего собой квадрат со скругленными углами.
– Это Михайловский замок, – сказала Марта, решившая взять на себя роль экскурсовода. – Я читала о нем в путеводителе. Он был построен по приказу императора Павла I, по иронии судьбы здесь его и убили. Кстати, говорят, что с тех пор по коридорам дворца ходит призрак правителя.
– Дорогая, перестань пугать детей этими сказками, – встрял Джордж. – Призраков не бывает. Просто чье-то разыгравшееся воображение.
Майкл внимательно посмотрел на отца:
– Как «Летучий голландец»?[61]
Джордж задумался, не зная, что ответить. Но на будущее решил отказаться от комментариев. Будто не услышав разговора мужской половины семьи, миссис Петтерс продолжила:
– Если верить карте, то мы совсем рядом с Летним садом.
Действительно, пройдя Михайловский замок вдоль восточной стены, путешественники увидели на противоположном берегу реки кованую решетку парка.
У южного входа в сад путь Петтерсам преградил городовóй[62]:
– Прошу прощения, господа, туда не можно.
– Извините, сэр… – Марта судорожно начала листать разговорник, пытаясь найти нужные слова. – Ми…
– Я сказал – нет! – резко прервал мужчина.
Наконец миссис Петтерс нашла то, что искала, и, пытаясь максимально точно воспроизвести написанное, сосредоточенно проговорила:
– Я известний учений. Мне нюжно попасть в этот сад, чтоби написать статью.
– Ничего не знаю! Приходите завтра!
Джордж слегка придержал супругу за локоть:
– Мне кажется, дорогая, этот милый полисмен хочет нам сказать, что проход закрыт.
Услышав иностранную речь, городовой начал недвусмысленными жестами показывать, что дальше идти нельзя.
Марта в отчаянии всплеснула руками:
– Ну вот! Теперь мы не увидим один из прекраснейших парков мира! А я так на это надеялась!
В разговор вступила Эйша.
Сложив ладошки вместе, как перед молитвой, она обратилась к полицейскому:
– Уважаемый сэр, не могли бы вы пустить нас на территорию парка? Пожалуйста. Нам очень важно посетить ваш заповедник.
То ли городовой на минуту стал понимать английскую речь, то ли кристально честные голубые глаза девочки сделали свое дело, но густые брови стража порядка расправились, черты лица смягчились. Он почесал ладонью затылок, потом тяжело вздохнул и сжалился.
– Ладно… Ступайте… Только недолго! Высокие гости должны пожаловать.
Послав городовому воздушный поцелуй, Эйша взяла брата за руку и вприпрыжку отправилась за ворота.
Глава 11
Летний сад
Прогулка по Летнему саду заняла больше времени, чем они планировали. Петтерсы не могли и предположить, что этот парк, задуманный изначально как летняя царская резиденция, настолько поразит их своей красотой и разнообразием достопримечательностей. Чего стоила только многоликость флóры[63] парка. Величественные дубы и вязы, раскидистые клены, стройные рябины и пушистые ели здесь соседствовали с различными фруктовыми деревьями, кустарниками и пряными травами. По понятным причинам это сразу приковало внимание женской половины семьи Петтерсов, мужская же увлеклась рукотворными объектами Летнего сада.
И, надо сказать, здесь было что посмотреть. Начиная от огромной вазы эльвдаленского порфи́ра[64] и заканчивая Летним дворцом императора, и основателя сада, Петра I. Папу больше интересовала архитектура, а сына – скульптура.
Пока Джордж изучал дизайнерские и инженерные решения построек, с тайным желанием когда-нибудь повторить их в своем новом доме, где они с семьей обязательно будут жить вдали от смут и тревог, Майкл рассматривал скульптуры конца XVII – начала XVIII века, повторявшие античные сюжеты.
Большинство из них были сделаны итальянскими мастерами, поэтому персонажей древнегреческих мифов авторы заменили древнеримскими аналогами[65]. Так, вместо Крóноса здесь красовался Сатурн, бога войны Ареса заменил Марс, а Афи́на была представлена Минéрвой. Неизменными остались лишь Аполлóн, поскольку в мифах древних римлян он именовался так же, как и у греков, и Немези́да[66], которая вовсе не имела точного двойника. Как раз статую последней и изучал Майкл, когда с ним случилось то, о чем впоследствии он осмелится рассказать только сестре.
Остановившись у мраморного изваяния, паренек с интересом стал его рассматривать. У ног красивой полуобнаженной женщины лежал открытый мешок с высыпавшимися из него монетами в знак неподкупности Немезиды, а значит, неотвратимости воздаяния за гордыню и творимую несправедливость. Левой рукой богиня прижимала к груди лавровый венок и драгоценную цепь.
– Хм, – вслух произнес Майкл. – Видимо, вознаграждение совершившему возмездие. А это что?
Его взгляд упал на правую руку Немезиды. Она опиралась на странную конструкцию из связанных вместе прутьев и топора[67].
– Надо будет дома посмотреть об этом подробнее.
Сказав это, парень развернулся и собрался было проследовать дальше, но вдруг в спину ему кто-то тихо, но отчетливо проговорил:
– Поторопись, Майкл. Времени осталось мало.
Майкл развернулся:
– Простите? Вы это мне?
Но вокруг не было ни души. Парковые дорожки словно вымерли. Он внимательно посмотрел на статую. Богиня так же безмолвно с легкой улыбкой смотрела куда-то вдаль поверх его головы.
Постояв, прислушиваясь к шорохам вокруг, еще пару мгновений, парень снова повернулся к Немезиде спиной.
– Найди Эйшу. Вам надо спешить, – вновь прошептал кто-то сзади.
Решив более не пытаться обнаружить источник голоса, Майкл бросился на поиски сестры.
Пробежав, как ему показалось, полсада, он обнаружил свою семью почти у самого выхода.
– Майкл, наконец-то! Я уже думала, мы тебя потеряли! – с ходу воскликнула Марта.
– Прости, мам, – пытаясь отдышаться, выдавил из себя парень. – Я засмотрелся на статуи. И…
– Что «и…»?
– Можно мне поговорить с сестрой? Наедине.
Глаза миссис Петтерс округлились
