Я ругал себя почём зря за то, что не рассчитал всего и теперь, из-за своей сраной жалостливости, с большой вероятностью мог не спасти Стеллу с Кирой. Просто не успеть. Реально, как Иван дурак какой-то. Пытался понять, как исправить ситуацию, но чем больше обмозговывал стратегию дальнейших действий, тем яснее понимал, что в этом уравнении, опять, слишком много неизвестных. Белые пятна мешали создать мне ясную картину происходящего… Судя по всему, в который раз мне придется довериться интуиции и действовать наобум. А значит, голова должна быть холодной, как у чекиста.

Мне на руку приземлился желтый резной лист. Откуда взялся? Я поднял голову и поглядел на деревца. Ничего, такие стояли — зелененькие, веселые. Интересно, а осень здесь существует? Низкое солнце лениво бликовало в кронах, медленно и неуклонно склоняясь ко сну. Ровный ход экипажа убаюкивал. Я стал клевать носом.

Экипаж резко затормозил, так что я чуть не перелетел через капот, больно стукнувшись своей башкой о башку Фила, что сидел напротив меня. Мы хором матюгнулись. Я возмущенно глянул на виновницу сего безобразия.

Лейла, в ужасе прикрыв рот рукой, смотрела на дорогу. Я повернулся и тоже взглянул. Хорошего там было мало, а вот капздеца много.

Путь нам преграждала груда изрубленных трупов. Люди с отсеченными конечностями и головами были кощунственно разбросаны вперемешку с разделанными тушами лошадей. Над грудой мертвечины кружило вороньё.

Я еще раз ругнулся. Харви с отцом выскочили из экипажа, мы с Филом выпрыгнули следом. Лейла осталась сидеть неподвижно, спрятав лицо в ладони. Девушка была в шоке.

— Твари! — раненным медведем ревел Харви, в бессилии сжимая кулаки. — Кто это сделал⁈

Отец положил ему руку на плечо.

— Они верно служили, — тихо сказал он. — Их харма найдет дорогу к сердцу Триликого. А мы отомстим!

— Они верно служили и были хорошими друзьями, — на свой лад вторил отцу Харви. — Их харма найдет дорогу к сердцу Триликого. А мы отомстим!

Видимо, это были те самые тринадцать лучших стражников дома Гербертов, которых отец с Харви выслали вдогонку за Роджером и нам в подмогу на случай сражения.

Кроме прочего, на узкой дорожке нам с этой кучей обезображенных трупов было никак не разъехаться, если не убрать тела. Хотя бы убрать, временем на похороны мы не располагали от слова совсем…

Однако оказалось, что я зря переживал по этому пустяшному поводу. Потому что это еще была не беда — беда стерегла впереди.

В миллиметре от моего лица просвистела стрела. Я развернулся посмотреть, откуда подарочек, но из-за деревьев никого не смог увидеть. Ну а следом за первой, стрелы полетели градом со всех сторон и спрятаться от них было негде.

Отец с Харви, пользуясь своим нехилым уровнем силы, взмахивая руками, отмахивались от стрел, как от назойливых мух. Фил же оказался самым слабым звеном из нас, ему первому пробило плечо, он пошатнулся, запнулся и тюкнулся носом в землю да так и замер. Нет, он не умер, но вот сознание потрял. Это было даже хорошо — подумают мёртвый и больше в него стрелять не станут.

Я кинулся к Лейле и закрыл девчонку собой от лавины стрел, от которых она даже не пыталась уклониться.

Лейла вдруг отмерла и, как полоумная, забилась у меня в руках.

— Мой экипаж! Экипаж! — жалобно выла она. — Мне больно! Эрик, спаси, экипаж!

Стрелы и вправду попадали и в экипаж, делая из него ежа. Но это меня тревожило меньше всего, навязчивая же забота Лейлы о своей игрушке — подбешивала.

Однако через несколько мгновений эта штука действительно проявила себя, как живая. Из экипажа стали исходить волны боли и такой тихий, плачущий звук, от которого так тоскливо становилось, хоть вой с ней в унисон. Как ни странно эта боль экипажа, как будто отражалась и продолжалась в Лейле.

К бабке можно не ходить — долго протянуть под этим градом стрел не представлялось возможным. Очевидно было, что таким же коварным способом одолели и тринадцать лучших стражников дома Гербертов. Значит, и мы очень скоренько можем составить этим мертвякам компанию. Такого допускать было нельзя.

Я увидел некую особенность — стрелы как заколдованные пролетали все время мимо меня, я был как будто за щитом. Что если этот щит растянуть немного и накрыть защитным куполом друзей и экипаж? Я почувствовал, как во мне нарастает золотой теплый огонь силы и распахиваются соколиные крылья.

— Все в экипаж! — крикнул я, вложив в этот призыв всю убедительность на которую был способен.

Благо спорить со мной никто не стал. Последним, внутрь экипажа, Харви втащил раненого Фила, который все еще оставался в отключке.

Я сосредоточил всю волю, и растянул над нами небольшой защитный купол, ощутив себя титаном, что держал небо. На лбу у меня проступила испарина. Купол, к сожалению, не мог накрыть весь экипаж, и долго я бы его не продержал.

— Мой Экипаж! — последний раз всхлипнула Лейла и потеряла сознание.

А вот это меня порадовало. Терпеть не могу женских слёз. Секут, как серпом по яйцам. Итак ведь тошно было от болевой волны её экипажа, а тут ещё и она нюни распустила… А что если они связаны друг с другом?.. Нет, не время об этом думать, остановил я себя.

— Что дальше? — напряженно спросил отец. — Есть план?

— Пока нет, — через усилие выдавил я, продолжая держать над нами щит.

От солнца осталась красная половинка. Еще немного и оно спрячется за горизонтом совсем. И что тогда?

Лучники прекратили метать стрелы, видимо заметив, что это бесполезно. Интересно, какой у них запас в колчанах? Стрелы же все равно не могут быть бесконечными. Значит, рано или поздно они пойдут драться с нами врукопашную.

Судя по выстрелам, лучников было не так уж и много. Человека по три-четыре с двух сторон, а нас, не считая раненного Фила и обморочной Лейлы, трое. То есть их как минимум в два раза больше. Так чего же они медлят? Почему не нападают?

Причина могла быть одна, они берегли свои жизни. Ведь мы все равно были не лыком шитые, и нас так просто не убьешь — двух-трех мы с собой точно заберем. А так они рассчитывали нас хорошенько измотать и уже потом, совсем ослабленных, добить.

И надо сказать, что им отчасти удалось воплотить свой план в жизнь. Опять на пробу засвистала