Эймвир тихонько присвистнул, разглядывая составленные из крупного кирпича стены. Потолок поддерживали огромные бревна с пропиткой, как и на воротах. Сколько труда было вложено, чтобы построить такое здесь, в местах, где земля почти всегда скована льдом? Сколько людей умерли от истощения и болезней? А главное - с какой целью? Что задумал император?

Они прошли мимо нескольких закрытых камер. Пахло сырым мясом и дерьмом. Холодок пробежал по спине Эймвира. Такая вонь присуща отходам летунов - он хорошо помнил это. Здесь точно есть летун, и, возможно не один. Сердце вояки билось все быстрее. Одно дело увидеть бестию где-то вдали на горизонте, а другое - встретиться с ней лицом к лицу в замкнутом пространстве. Сдерживая свой страх, он стиснул зубы до скрежета.

Послышался странный звук, словно кто-то раскатывает огромные блины такой же огромной скалкой. Они приближались к источнику звука. Вонь отходов стала слабее. Вход у следующей камеры был в два раза выше человеческого роста. Если бы не прочнейшая решетка, через него могли бы пройти несколько всадников одновременно. Шаг решетки позволял просунуть внутрь только кисть. По бокам от входа висели факелы, за яркостью которых следили особенно тщательно.

Мальвен остановилась перед решеткой и жестом напомнила про соблюдение тишины. Убедившись, что Охотники держат себя в руках, она пустила их посмотреть на обитателя камеры.

Света внутри хватало ровно настолько, чтобы определить вид летуна, и его примерный возраст.

"Больше четырех центнеров. Твою ж мать, это Северный Летун! Очень крупная и здоровая особь, - он изучил крылья бестии и не нашел никаких серьезных травм, - Они держат здесь тварь, не лишенную полета? Что за чушь."

Летун не обращал на них внимания. Он толкал бревно к противоположной от себя стене. Из-за небольшого уклона оно скатывалось обратно, после чего все повторялось раз за разом.

Мальвен тронула вояку за плечо, он вздрогнул и резко повернулся к ней.

- Ну же, задавай свои вопросы, - прошептала она.

- Это... Северный...

- Да. Прекрасная особь, не так ли?

- Крылья целые... Как Вам удалось добыть тва...

- Не называй эту особь дурным словом.

Эймвир бросил взгляд на бестию и нервно усмехнулся.

- Как вы поймали летуна, не покалечив крылья? И почему здесь стоит всего-лишь решетка? Пламя северного хоть и не так опасно, но это пламя! - он нахмурился, - Не называть?.. Оно понимает Нас?

- Это все?

- Чем вы накормили его, что он так спокоен? Какая-то ядовитая трава?

- Во-первых - это она. Мы не ловили её, а вырастили.

Эймвир вновь уставился на бестию, на этот раз с удивлением и недоверием.

- Во-вторых, её зовут Мирель.

- Что?! - не сдержался Молдер и тут же получил рукояткой кинжала под ребра от Мальвен.

- Заткнись, засранец.

- Мирель... - прошептал Эймвир.

Мирель остановила бревно, глубоко вздохнула и повернулась к гостям. Вояка вновь ощутил, как мурашки волнами пробегают по его коже. Он никогда не видел, чтобы летун так смотрел на людей. В её взгляде не было той животной ненависти и презрения, к которым он привык. Мирель испытывала почти человеческие грусть и разочарование. Эймвир нутром чуял, что она не блефует. Она опечалена - это понятно без всяких слов, и было настолько искренне, насколько возможно.

- Грустная Мирель... - сказал он уже громче, Мальвен хотела проучить и его, но замерла, увидев, что Мирель поднялась.

Пошатываясь, словно пьяная, она подошла к решетке почти вплотную и внимательно изучила пришедших не только зрительно, но и обонятельно, после чего уверенно посмотрела в глаза вояке. Теперь под лучшим освещением открылись новые детали её внешности. Светло-серые бока и шея, почти белоснежный живот, крылья серые с тонкими черными полосами, словно на них отпечаталась тень от голых ветвей дерева, затылок, спину и хвост украшали небольшие аккуратные черные пятна. Вояка слышал, что таким четким, красивым окрасом обладают обычно чистокровные особи своего вида. Кровосмешение уничтожает естественный рисунок, данный им природой сотни и тысячи лет назад. Чешуя Мирель блестела, как у недавно полинявшего чешуйчатого. Мускулатуре позавидовал бы самый могучий из убитых Отрядом Эймвира летунов. На лапах, шее и боках красуются начавшие затягиваться раны от когтей.

- Грусть, - её низкий бархатистый голос раскатился по подземелью. Он звучал так непривычно, что Молдер едва не рассмеялся. Казалось, перед ними мужчина-бард, обладающий басом, - Ты понимаешь эту грусть? - она прищурилась, словно могла разглядеть так что-то еще внутри Эймвира, после чего резко отвернулась, - Вон. Идите вон. Прошу Вас!

Мальвен поспешно повела гостей дальше. В подземелье было еще две таких же крупных камеры. Одна пустовала, а вторую занимал другой летун. Покрытый потускневшим темно-зеленым орнаментом, худощавый и значительно старше Мирель. В отличие от неё, он сразу обратил свое внимание на пришедших. В его поведении Эймвир уловил страх.

- Можете говорить, но тихо, - сказала Мальвен.

- Этого бедолагу вы явно не растили с младенчества.

Летун смиренно опустил голову, услышав эти слова.

- Верно. Этого мы получили первым. Насильственным способом.

- У него есть имя? - поинтересовался Молдер.

- О правилах разговора с ним я расскажу позже.

- Я задам ему вопрос? - сказал Эймвир, не спуская глаз с бестии.