«Читайте словарь антонимов русского языка!» – всплыла в памяти старая шутка из ретропередачи.

Мэй взобралась мне на шею и свернулась теплым воротничком.

– Ты понял суть вещей. Лишь мораль идет другой дорогой. Она исключает применение насилия, жестокости и ратует за окольные, бескровные пути. Что хорошо и что плохо? Как помочь всем и не предать себя, свою натуру? Вот вопросы, которыми задается мораль. А добро спрашивает лишь: «На что ты готов ради всеобщего блага?»

Когда-то книжка перевернула мое восприятие мира и сделала его цветным, трехмерным, научила рассуждать, подвергать сомнению и задавать правильные вопросы. Сейчас я не знал, какие окольные пути помогут не уничтожить себя самого и этот мир – по-своему уютный, но поистине кошмарный, если проживать события, а не просто читать о них. Сейчас я был добрым, но вел себя аморально.

– Я вижу будущее, совсем немного и отрывками. Это все, что я пока могу, ведь я еще маленькая. Наш путь лежит в горы, он давно мне снится. Я смотрю этот сон последние два столетия. Кто-то двуногий несет меня сквозь пургу и метель, цепляется за отвесные скалы… Если ты хочешь, чтобы я помогла тебе, если тебе нужно мое волшебство, то пора отправляться в путь!

Не нужно мне было ее волшебство. Я не хотел использовать в своих корыстных целях бедную сиротку, которая так и не научилась колдовать, потому что некому было ее научить. Но роман требовал от меня другого ответа.

– Ты голодна?

– Немного. Но я питаюсь солнечным светом, так что совсем скоро снова буду полна сил!

Батарейка лохматая! Мэй была, пожалуй, самой милой солнечной панелью, которую когда-либо выдумывали.

– А пить хочешь?

– Ну уж нет, мне хватило, – она поморщилась, возвращаясь мыслями к своему фиаско с рыболовной сетью. – Мы, волшебные лисы, редко пьем!

– А вот мне нужно утолить жажду. Тем более если мы направляемся в горы.

Я свернул к реке, наклонился над прозрачной водной гладью и принялся зачерпывать воду в ладошку. В нашем мире такой чистой воды в городах давно не найти… да и в деревнях, если честно, тоже. Возможно, остались нетронутые горные источники… вот только ядовитые осадки и к ним успели примешаться. А эта вымышленная реальность не знала технического прогресса, да и не узнает наверняка. Мир, насквозь пропитанный магией, пойдет по другому пути развития. Героям не нужно будет изобретать заводы, чтобы производить продукцию, не потребуется динамит, огнестрельное и ядерное оружие, чтобы воевать и добывать энергию. Единицы мощности средств передвижения будут измеряться не в лошадиных, а в каких-нибудь магических силах. Если цивилизация доживет до своего рассвета, благополучно минует Средневековье, гармонично балансируя между добром и злом, ее ждет золотой век, и причем не один. Продолжение первой части «Ветров Востока» Джерри С. С. Мортир никак не мог дописать вот уже третий год. Вместо этого он выпустил «Магический справочник животных и растений «Ветров Востока», комиксы по «Ветрам Востока» и даже подробные карты, никогда не догадаетесь… мира «Ветров Востока». Чего только не делал писатель, лишь бы не возвращаться к книге под номером два. После выпуска «Шорохов осени» – приквела, описывающего рассвет и становление древних людей данной книжной вселенной, прошло уже шесть лет. Сейчас я очень радовался, что подробно и внимательно изучал все издания и перечитывал не один раз, надеясь раскрыть секреты и тайные послания от автора, чтобы еще более ярко представить себе разворачивающиеся на страницах приключения.

Ближе к шести часам вечера я и наплечная лисица минули опушку леса и оказались в самой чаще. Если бы не «Магический справочник», даже не знаю, как бы я на вид отличил съедобные ягоды и грибы от несъедобных. Если честно, вся местная еда не выглядела как пригодная в пищу и почти вся была диковатых форм и окрасок. Самые несъедобные грибы или косящие под съедобные, на деле принадлежали к классу животных. Это означало, что при попытке их сорвать, грибы могли, жутко вереща, ускакать в лес, укусить за палец или выбросить в воздух ядовитый газ. Чтобы не напугать опасные грибы и не вызвать у них повода для агрессии, я сначала внимательно приглядывался к шляпке, изучал ножку и только потом клал добытый гриб в передник, пришитый к кафтану. Много еды туда не поместилось, и я уже начал жалеть, что корзинка оказалась раздавлена ее неловким владельцем. Еще пару часов я провел на корточках у полянки, пока Мэй гонялась за бабочками и с восторгом носилась, взметая в воздух охапки листьев. Вскоре к грибам добавились ягоды. Я трижды отсортировал все собранное, чтобы ненароком не проглотить экземпляры, вызывающие непреодолимую тягу ползти на пузе по земле, и ягоды, меняющие цветовосприятие.

– Нам пора, нужно найти укрытие до захода солнца! После заката в лесу очень холодно.

Джерри С. С. Мортир отвел своему протагонисту для ночлега заброшенное «гнездо» самого крупного в лесу дерева. У каждого леса был свой «король» – наиболее старый, самый высокий дуб с гигантскими раскидистыми ветвями. Со временем в стволе у «короля» образовывалось дупло-отверстие, в котором селился взрослый самец птицы-феникса, вскоре приводящий в гнездо самку. Их семья жила и росла вместе с деревом, впитывающим магию, счастливо и долго, пока кто-то из детей не решал найти другой дуб и завести свою семью. У этого леса своего феникса не было, а это означало, что поддерживать свою жизнь дереву стало намного труднее. Люди, жаждущие впитать магию животных, постоянно истребляли волшебных созданий. Результатом подобной охоты стало массовое вымирание магических существ, а зачастую и полное исчезновение отдельных видов. Пустое, бездушное дупло смотрело на меня укоряюще, словно я лично придушил его птицу.

– Ты же знаешь, что если убьешь меня, то не сможешь украсть мою магию? – поинтересовалась Мэй, ворочаясь у моей шеи. – Это так не работает. Хотя многие люди верят, что, забрав наши жизни, будут жить так же долго, как и фениксы, так же богато, как и крылатые львы, смогут оборачиваться в других людей и животных, как лисы-кицунэ… и всего-то нужно – убить нас!

– Мне очень жаль, что с магическими животными так поступают…

Закатный свет расчертил лес на светлые и темные сектора. Немного щурясь, я принялся карабкаться по покосившемуся стволу вверх. Даже моя фантазия рисовала исполина не таким мощным и необъятным. «Король» оказался больше секвойи, пах смолой и соленой карамелью. Я затих, сосредоточившись на подъеме, а вот Мэй как ни в чем не бывало продолжила говорить:

– Моих родителей убили какие-то воры, которые надеялись, что сумеют превратиться