окупает потери, а сбитая цель хоронит под собой все предварительные неудачи, щедро заливая сиропом триумфа горечь забывающихся ошибок.    Его время не могло не прийти! Уж если первый - наобум дилетантски выплюнутый! - роман заинтересовал издателей, успех второй части должен быть просто сногсшибательным.    Да!!!    Должен же кто-то выдавать на гора приличное чтиво!       "Уважаемый...    К сожалению, Ваше произведение не подходит нашему издательству..."    Это убийственно краткое послание пришло на электронную почту через девять месяцев ожидания, когда он почти закончил "вылизывание" продолжения. Накануне он в резкой форме потребовал от ассистента главного редактора внятного ответа, исчерпав остатки авторского терпения. Прочитав вердикт, Петр, словно в тумане, набрал выученный наизусть московский номер.    - Марина, здравствуйте, - глухо пробормотал он в трубку. - Я получил заключение вашего главного. Спасибо за отказ. Очень вовремя. Я как раз собирался выслать вторую часть...    - Примите мои извинения, - безразлично ответила девушка, - но наше издательство не печатает романы подобного формата.    - Что!? Вам потребовался чуть ли не год, чтобы определить формат?! - Петр с трудом подбирал выражения. - А сколько лет надо ждать, чтобы у вас напечататься?! Всю жизнь?!    - Я извинилась! - Ассистентка перешла в наступление. - Вы знаете, сколько макулатуры, простите, материала нам присылают?! У нас катастрофически не хватает людей даже просматривать рукописи и файлы всех желающих. Скажите спасибо, что вам ответили!    - Спасибо! - Он понял, что разговор беспредметный. - Я понял. Рад был с вами пообщаться столь результативно!    - Не берите близко к сердцу, - сжалилась девушка. - Это рабочая ситуация. Есть другие издательства. Но... Я не думаю, что ваш роман возьмут в печать. Понимаете, это сейчас никому не интересно.    - Что именно?    - То, о чем вы написали. - Марина явно испытывала неудобство. - Хотя... У вас неплохой стиль. Я бы посоветовала вам попробовать себя в другом жанре.    - В каком, другом? - желчно переспросил Петр. - Любовные романы? Детективы?    - Не обязательно, - Марина поняла намек. - Сейчас очень востребована качественная фантастика и остросюжетная мужская проза. Детская литература...    - А стихи? - безнадежно уточнил Петр.    - Что вы! - искренне удивилась Марина. - Кто в наше время читает стихи? А вы пишете стихи?    - Конечно, нет! Всего доброго! - Он бросил трубку.       "Во все времена кто-то читает чьи-то стихи, - подумал Петр, аккуратно укладывая "Неизвестную Стихию" в сумку. - Но изданные стихи, как и все остальное в нашей жизни - лишь вопрос моды, следствие лживо-рыночных отношений и результат работы неглупой головы. Но не головы автора. Ибо, авторских мозгов, извините, сотни тонн, а издаваемые товарищи почему-то пасутся отнюдь не табунами ..."    Петр задумчиво провел ладонью по ровно уложенным книгам.    Теперь он владелец полного собрания сочинений Глеба Параллельного. Официально известных сочинений, если быть точным. Трехтомник в стихах, автобиографический роман, два сборника рассказов. И - последнее прижизненно выложенное в сеть произведение Глеба - первая часть фантастической серии "Своя Чужая Миссия". Читательский мир встречал труды усопшего в обратной хронологической последовательности. Так распорядилась судьба. Вначале свет увидело то, что меньше всего для него предназначалось. "Миссию" Глеб писал скорее для себя, нежели для кого-то. Это был подсознательный протест, отчасти - эксперимент. Проверка на вшивость окружающего мира, своеобразный зачет на зрелость восприятия. Окончательное расставание с иллюзиями. Логически предопределенный экзамен на понимание жизни, которая рано или поздно заставляет отсчитывать себя с конца, а не с начала. Когда во весь рост поднимается вопрос самому себе: "А всё ли ты, человек, сделал, что должен успеть сделать? Только не ври себе..."    Первый раз на этот вопрос Петру пришлось отвечать, когда до развала семьи оставались считанные месяцы. Светлана уехала в Москву. Виола уже не могла противостоять его систематическим выпивкам. Она почти свыклась с мыслью, что с разводом жизнь не заканчивается. Петр вяло отмечал с очередного похмелья, что глаза жены стали напоминать пластмассовые пуговицы, лишенные малейших проблесков радости.    Для соседей, родственников, знакомых и коллег они выглядели вполне благополучной семейной парой. На неделе Петр с переменным успехом контролировал себя, поскольку не мог обходиться без руля. Но пару раз все-таки пришлось дать "на лапу" блюстителям дорожного порядка, когда ему предложили проехать на медицинское освидетельствование. Что происходило в их квартире по выходным, знали только двое. Петр понимал, что еще чуть-чуть, и... Многократно Виоле читались торжественные обещания. Он ненавидел свою слабость, но ситуация приближалась к катастрофе. Уже не было смысла врать себе, что человек сильнее спиртосодержащих жидкостей.    Причины собственной деградации были ясны до мелочей.    Целое никогда не начнет разрушаться, пока монолитны составляющие части. В первую очередь - Петр обреченно признавал это - требовался капитальный ремонт его личности. Помнится, дожив почти до сорока лет, он не упускал случая похвастаться, что не знает такого понятия, как кризис среднего возраста. Некогда человеку, живущему полнокровной жизнью, в кризисах пребывать. Если у вас нормальная семья, интересная работа и увлечения для души и тела - о каком надуманном кризисе глупого возраста можно рассуждать?!    Вероятно, за все рано или поздно приходится расплачиваться.    За самонадеянные утверждения, за слишком счастливое прошлое, за легкие шальные деньги, наконец. Продираясь сквозь кисель мутного времени жизни, подбирая черепки себя, Петр с фатальной неизбежностью ощущал, что склеивать нечего и не из чего.    И самое главное - для чего??    Для кого???    Семья теперь - это он плюс Виола.    Виолетта никогда не забудет его пьяных приходов домой и воскресных похмелий. Не простит утерянного достатка и страха нищеты в преддверии старости. Она мечтала о шикарной квартире на набережной и загородном доме с альпийской горкой. Она не успела вкусить такого понятного и близкого каждой нормальной женщине явления, как гардероб размером с комнату. Ей не пришлось отдыхать за границей чаще двух раз в год. У Виолы никогда не будет собственного белого джипа. Не будет личного косметолога, парикмахера, стоматолога, массажиста. Виола никогда не привыкнет к тому, что единственная дочь живет одна в чужом городе. На то, что в этой жизни ей самой удастся пожить в столице, она уже не надеется. Причина всего этого - спивающийся муж. За это убивать надо. Лучше, если в